40. ЮЛИАН ПОЧТЕННЕЙШЕЙ ФЕОДОРЕ¹  (85)

С радостью я получил от благородного Мигдония² все послан­ные тобой книги и письма. С трудом улучив свободное время — бо­ги знают, говорю без притворства,— я отписал тебе это. Тебе же же­лаю преуспевать и всегда посылать к нам такого рода письма.

41. ФЕОДОРЕ (86)

Я получил книгу, которую ты передала через Мигдония, а также все подарки, которые ты прислала мне к празднику. Все это для меня очень приятно, но всего приятнее для меня было, как ты и сама прекрасно знаешь, — узнать о том, что милостью бо­гов тело твое, благороднейшая, в добром здоровье и что ты усердно и энергично заботишься об отправлении культа богам.

А что касается написанного тобою к философу Максиму, что яко­бы мой друг Селевк ¹ враждебно относится к тебе, то поверь, что при мне он никогда не говорил и не делал ничего направленного против тебя. Напротив, все, что он о тебе говорил, было в самом благожела­тельном тоне, и хотя, конечно, я не могу сказать, что он и располо­жен к тебе прекрасно (об этом знают лишь он сам и всевидящие боги), но я совершенно искренне заявляю, что при мне он воздерживался от чего бы то ни было в этом роде. Поэтому мне кажется смешным не обращать внимания на то, что он делает, а выискивать то, что он скрывает в душе и чему у меня нет ясного свидетельства ².

Но так как ты столь сильно на него нападаешь и. открывая кое-что касающееся тебя самой, делаешь ясной для меня причину твоей вражды к нему, то я без обиняков скажу тебе вот что: если ты благо­волишь к кому-либо из мужчин или женщин, свободных или рабов, кто и сейчас не почитает богов и не внушает надежду, что со време­нем можно убедить его, ты поступаешь плохо. Представь себе сна­чала, что речь идет о тебе самой. Если кто-либо из твоих любимых слуг помогает и верно служит тем, кто клевещет и порочит тебя, а к нам, твоим друзьям, относится с отвращением и ненавистью, разве

¹  Феодора известна из переписки Либапия. Она— жена бывшего префекта Прето­
рия Востока Талассия и мать нотария Бассиана и младшего Талассия (см. О. S е е с к,
Die Briefe des Libanius zeitlich geordnet, Lpz, 1906, стр. 289 и 307). Письмо написано,
очевидно, вскоре после приезда в Антиохию в июле 362 г.

²  Некий Мигдoний также известен из переписки Либапия (см. S e е с к, ук. соч.,
стр.   219).

¹  Селевк — друг Юлиана, сопровождавший его в персидском походе. Из писем
Либания видно, что в 362 г. Юлиан назначил Селевка жрецом (8 е е с к, ук. соч.,
стр. 272).

²  См. письмо 39. Возможно, опасения Феодоры вызваны тем, что ее сын и муж
были врагами цезаря Галла (Аmm. Магc, XXII, 9, 16; см. S е еc к, ук. соч., стр. 290).

226

ПРИЛОЖЕНИЕ

ты тогда не пожелаешь его скорейшей гибели, а вернее, не покараешь ли его сама? Так что же? Разве боги должны почитаться мень­ше друзей? Нет, и по отношению к ним ты должна думать так же, считать, что они — наши господа, а мы — их рабы. И если кто-либо из нас, называющих себя слугами богов, любит слугу, ненавидящего богов и отвращающегося от их почитания, то разве не следует или переубедить этого слугу и этим спасти его, или отослать из дома и продать его, если уж так трудно отказаться от обладания слугой ³? Что касается меня, то я не хотел бы, чтобы ко мне благоволили те, кто не любит богов. И я заявляю, что и ты, и все те, кто стремится занять жреческие должности, должны на будущее иметь это в виду и со всей энергией браться за служение богам. И было бы разумно, чтобы жрец начинал со своего собственного дома и прежде всего его полностью очистил от столь страшной заразы.

42. НЕИЗВЕСТНОЙ^,1 « (87)

Я получил от твоей мудрости письма, возвещающие о том чудес­ном и прекрасном, что посылается и даруется нам богами. И прежде всего я выражаю великую благодарность небесным богам, а во-вто­рых, благодарю твое великодушие, что ты больше других стремишься неустанно молить за нас богов и стараешься безотлагательно изве­щать нас о явленных тебе знаках их милости.

43. К НЕИЗВЕСТНОМУ¹ (88)

… разве не справедливо уделять людям то уважение, которое мы

оказываем предметам из дерева ²? Предположим, что человек, обла­дающий жречеством, возможно, и недостоин этого. Не следует ли щадить его до тех пор, пока не станет совершенно ясно, что он вино­вен, и тогда уже, отрешив его от этой должности и отняв звание жре­ца, дарованное ему, по-видимому, опрометчиво, сделать его доступ­ным посрамлению, наказанию и заслуженной каре? И если ты этого не понимаешь, то, как видно, ты не разбираешься должным образом и в

остальном. Какое же вообще у тебя может быть представление о спра­ведливости, если ты не знаешь, что такое жрец и что такое частный человек? Какое же может быть у тебя благоразумие, если ты дурно обращаешься с тем, при появлении кого ты должен вставать? Но вот что постыднее всего и что совсем не украшает тебя ни перед богами, ни перед людьми: епископы и пресвитеры галилеян, наверное, вос-

седают рядом с тобой — и если из-за меня не открыто, то тайно в твоем доме; и из-за тебя же избит жрец. Иначе, клянусь Зевсом, не пришел бы ко мне с ходатайством ваш главный жрец. И если уж тебе слова Гомера кажутся баснями ³, послушай оракул дидимейского

³ Биде так объясняет эту фразу: так как такой раб внесет заразу и в дом нового господина, то лучше не стараться продать его.

¹ Так как письмо к женщине и жрице, то возможно, что оно также написано к Фео-доре.

¹  Начало утеряно, и имя адресата неизвестно. Исходя из того, что Юлиан дважды
упоминает дидимейский оракул, скорее всего, адресатом был презид провинции Карии,
избивший какого-то жреца, на что пожаловался Юлиану главный жрец провинции.

²  Имеются в виду статуи богов.

³  Очевидно, Юлиан имеет в виду месть Аполлона за Хриза (Iliad. I, 23).

ПРИЛОЖЕНИЕ                                                                               227

владыки и посмотри,   как он еще в древности, наставив эллинов де­лами, затем поучал здравомыслящих людей уже словами:

Тем,  кто в своем нечестивом и жалком умишке

Вред причинять жрецам бессмертных богов замышляет
И в своих мыслях безбожных им оскорбленья наносит,—
Жизненный путь пройти до конца не удастся.
Так же и тем, кто богов дерзает бесчестить блаженных,

Честь служенья кому они получили от предков ⁴.

Ведь бог называет враждебными богам не тех, кто бьет или оскорб­ляет жрецов, а только тех, кто не оказывает им полагающихся по­честей,— а тот, кто побил, является святотатцем. И поскольку по отеческим законам я — верховный жрец и недавно получил дар про-

рочества от дидимейского бога, я запрещаю тебе в течение трех лун­ных месяцев своим присутствием мешать исполнению жреческих обязанностей. Если в течение этого времени ты окажешься достойным и главный жрец города напишет мне об этом, то я тогда посоветуюсь с богами, можно ли снова принять тебя к нам. Вот какое наказание

я накладываю на тебя за твое безрассудство. Древние имели обыкно­вение письменно и устно заклинать богов покарать преступника — но, думаю, не стоит подражать им, да и боги, кажется, сами никогда не выполняли этих заклятий. Но вообще нам, служителям божества, подобает молиться. И вот я буду молиться вместе с тобой, чтобы по твоим усердным мольбам боги даровали прощение за то, что ты со­вершил.

44. ЮЛИАН (ЦЕЗАРЬ) ФЕОД ОРУ,  ГЛАВНОМУ ЖРЕЦУ¹ (89 а)

Я написал тебе письмо менее официальное, чем другим, ибо я ду-

маю, что и у тебя ко мне дружеских чувств больше, чем у других. Ведь немаловажно то, что нас с тобой посвятил один и тот же человек ², и ты, конечно, помнишь, что когда я еще жил на Западе ³ (немало вре-

мени тому назад), я узнал, что он высоко ценит тебя, и стал считать тебя другом. И, однако, из большой осторожности я обычно повто­рял про себя прекрасные слова: «Я никогда не встречал и не ви­дел…» ⁴ и еще что дружбе должно предшествовать знание, а зна­нию — опыт. Но немало значили для меня и эти слова: «Сам сказал» ⁵. Поэтому и тогда я думал, что должен считать тебя среди своих близ-

ких, и теперь я доверяю тебе дело, очень дорогое для меня, а для всех людей — в высшей степени полезное. Ты, как нужно надеяться, хорошо выполнишь его, а это и здесь порадует меня и даст добрую надежду на будущую жизнь. Ибо мы отнюдь не принадлежали к тем,

кто верит, что душа гибнет раньше тела или вместе с телом, и не верим никому из людей, но лишь богам, которые одни только, вероятно, имеют совершенное знание этого, если только можно про необходи­мое говорить «вероятно». Ведь людям надлежит предполагать о та­ких вещах, а боги должны иметь истинное знание.

⁴ Этот же оракул приводится им еще раз в 45 письме (297, с — d). В других источ­никах он не встречается.

¹  О Феодоре см. письмо 16. Неясно взаимоотношение этого и следующего писем.
Биде полагает, что это — два фрагмента одного письма. Райт видит в следующем пись­
ме ту подробную инструкцию,   о которой говорится в настоящем письме.

²  Очевидно, Максим Эфесский.

³  В Галлии.

⁴  Iliad. IV, 374; Odys. IV, 200.

⁵  Аитбс ёсра — пифагорейское выражение.

228

ПРИЛОЖЕНИЕ

Но что же я имею в виду, когда говорю, что даю тебе поручение? Чтобы ты управлял всеми храмами в Азии, надзирая за жрецами всех

городов и назначая каждому, что ему полагается. Обладающему та­
кой властью надлежит иметь, прежде всего, снисходительность, а
также доброту и благожелательность к тем, кто этого достоин; но
каждого несправедливого к людям, нечестивого по отношению к
богам и со всеми высокомерного жреца надлежит или поучать со всей
прямотой, или карать со всей суровостью.

Более полные предписания, которыми вообще нужно руководст­воваться в управлении всеми жрецами, а также все прочее ты очень

скоро узнаешь; пока же я только хочу сделать тебе несколько заме­чаний, и ты поступишь правильно, если послушаешься меня. Ведь я никогда не поступаю необдуманно в таких вопросах, как знают все боги, но осторожен, как никто другой, одним словом,— избегаю нововведений во всем, а особенно — в том, что касается богов, ибо знаю, что мы должны соблюдать издревле переданные нам отцовские обычаи, которые, как это ясно, дали боги. Ибо если бы эти законы

исходили просто от людей, они не были бы так прекрасны. А так как получилось, что они были в пренебрежении и подверглись порче, а богатство и роскошь взяли верх, то, по моему мнению, надлежит заботиться о том, чтобы они пребывали в их первозданной чистоте ⁶. Видя, что среди нас царит полное пренебрежение к богам и что всякое уважение к высшим силам изгнано грязной и вульгарной роскошью, я всегда наедине с собой оплакивал это. Ибо я видел, что

те, кто предан учению … (иудейской религии⁷), столь пламенны в своей вере, что предпочтут умереть, чем отречься от нее, переносить всяческую нужду и голод, чем попробовать свинину или мясо удавленного или удушенного животного, а мы столь равнодушны к по­становлениям, относящимся к почитанию богов, что привели в заб­вение отцовские обычаи, так что, наконец, даже забыли, было ли вообще когда-либо что-нибудь в этом роде постановлено. А они в сво-

ем роде весьма благочестивы, ибо почитают… (бога), который воис­
тину всемогущ и благ, и управляет чувственным миром, которому,
как я прекрасно знаю, и мы поклоняемся, но под другими именами;
по моему мнению, они поступают очень правильно, не преступая
законов, и лишь в одном погрешают: в том, что, всеми силами ста­
раясь угодить этому богу, они не почитают и других богов, но дума­
ют, что эти боги даны в удел лишь нам, «язычникам»⁸. До такого

безумия они дошли в своем варварском высокомерии! Нечестивые же галилеяне, как будто их какая-то болезнь… ⁹

‘-                                                  45. ФРАГМЕНТ ПИСЬМА. К ЖРЕЦУ ¹ (89 б)

              … а если кто оказывает неповиновение, того они тотчас карают.

Теми же, кто не чтит богов, овладевает племя злых демонов, и многие

из безбожников, доведенные ими до безумия, ищут смерти, надеясь,

     что полетят на небо, если насильственно оборвут свои жизни ². И хо-

⁶ «спер    аср’    ёа-пя? — поговорка,    значит — «с самого    начала»,    «от    основы».             ⁷ В тексте лакуна, но из контекста  видно, что здесь говорится об иудеях.

⁸  т,(х^…  Т0[С КНеаи…

⁹  Конец письма утерян, а возможно, сознательно  уничтожен   переписчиками-хри­
стианами.

¹  См. предыдущее письмо.

²  Имеются в виду христианские мученики.

ПРИЛОЖЕНИЕ                                                         229

тя человек по природе — существо общественное и цивилизован­ное, есть и такие, кто устремляется из городов в пустыни, ибо они находятся во власти злых демонов, влекущих их к такому человеко­ненавистничеству. А многие из них теперь изобрели еще и ношение оков и колодок — до того довел их злой демон, кому они по своей

доброй воле предали себя, отступив от вечных и спасительных бо­гов ³. Но того, что я сказал об этом,— достаточно, и я вернусь к то­му вопросу, от которого ушел в сторону.

Ясно, что правильное поведение в соответствии с законами госу­
дарства будет предметом забот правителей городов, но, очевидно, и
вам надлежит увещевать людей не преступать священных законов
богов. А так как жизнь жреца, естественно, достойнее обществен­
ной жизни, ты должен своими поучениями приводить людей к ней.
И лучшие, вероятно, последуют твоим советам. Я же молюсь, чтобы
им последовали все, и, во всяком случае, надеюсь, что им последуют
от природы разумные и дельные люди: ведь они почувствуют, что
твои слова близки им.
Но всего больше должно проявлять человеколюбие, ибо из него ис-

ходит и много других благ, и лучшее и величайшее благо—благоволе­ние богов. Рабы, которые разделяют дружбу, стремления и любовь своих господ, более любимы, чем другие рабы. Так же и нам следует знать, что божество, само любя людей, особенно милостиво к челове­колюбивым. Человеколюбие же может заключаться во многом и разном. Оно проявляется и когда наказывают людей, щадя их, как

учителя наказывают детей, имея в виду исправление наказуемого, и когда заботятся о нуждах людей, как боги заботятся о наших нуж­дах. Посмотрите, сколько земных благ дали они нам — самую раз­нообразную пищу и так много, как сип не дали всем остальным жи­вым существам. И так как мы рождаемся на свет голыми, они защи­тили нас покровом из шерсти животных и того, что производят земля

и деревья. И дело не ограничилось тем, что просто люди сразу, как это говорит Моисей, получили от них покровы из кож ⁴; но посмотрите, сколько даров сделала нам Афина Эргана⁵! А какое еще животное пользуется вином, какое — оливковым маслом, если только мы сами не уделяем им от этого (даже если мы ничего не уделяем людям) ? Кто из обитателей моря пользуется хлебом, кто из наземных живот­ных пользуется тем, что в море? И я не упомянул золото, медь и же­лезо — великое богатство, обладателями которого сделали нас боги, но не для того, чтобы мы — о позор! — не обращали внимания на бродящих среди нас нищих, а ведь среди них встречаются хорошие люди, например, те, кому не досталось никакого отцовского достоя­ния и кто бедствует, пренебрегая деньгами по величию своей души. Видя их, многие упрекают богов. Но не боги — виновники их бедности, а ненасытность нас, имущих, становится причиной невер-

ного мнения людей о богах и, кроме того, несправедливого упрека богам. Чего же нам просить? Чтобы боги послали беднякам, как родосцам, золотой дождь⁶? Но если бы даже так и случилось, мы тотчас же послали бы своих слуг и расставили всюду сосуды, чтобы отогнать всех и нам одним захватить дары богов, предназначенные для всех. Да и удивительно будет, если мы будем просить о противоестественном

³  Это, несомненно,— анахореты — аскеты.

⁴  Genesis, 3, 21.

⁸ ‘Ер^аут] — «работница», эпитет Афины, покровительницы женских работ,   в том числe   ткачества.

^в Рind., 0lymp. VII, 49.

230

ПРИЛОЖЕНИЕ

и совершенно бесполезном и не будем делать того, что в наших силах. Кто когда-нибудь стал бедным из-за того, что давал своим ближним?! Я сам, часто раздавая нуждающимся, снова получал это от них⁷ в мно­гократном размере, хотя я и никудышный делец, и никогда я не рас­каивался в том, что отдал. О том, что сейчас, я, пожалуй, говорить не буду, ибо совершенно неразумно сравнивать расходы частного лица с расходами царя. Но я отлично знаю, что когда я еще был частным лицом, со мною это случалось часто. Например, в совершенной непри­косновенности сохранилось для меня имение моей бабушки, кото­рым насильно завладели другие ⁸, в то время как из того немногого, что я имел, я щедро раздавал нуждающимся.

Итак, мы должны делиться своим добром со всеми людьми и осо­бенно щедро — с хорошими, а с нуждающимися и бедными — так, чтобы хватало для удовлетворения их нужд. И я бы сказал даже, хо­тя это и может показаться странным, что было бы благочестивым де­литься одеждой в пищей даже с враждебными людьми — ведь мы даем потому, что он — человек, а не за то, какой он человек. Поэ­тому я думаю, что и к тем, кто заключен в тюрьмах, нужно проявлять такую же заботу. Ибо подобное человеколюбие не мешает правосу­дию. А так как в тюрьме заключено много людей, ожидающих суда, и некоторые из них будут осуждены, а другие окажутся невиновными и будут освобождены, то будет жестоко, если, опасаясь, как бы не оказать милости не только невинным, но и порочным, мы из-за пороч­ных стали бы вести себя жестоко и бесчеловечно с теми, кто не сделал ничего дурного.

Вот что еще, по моему мнению, совершенно несправедливо: мы зовем Зевса покровителем гостеприимства, а сами менее гостепри­имны, чем скифы! И как может тот, кто хочет принести жертву Зев­су Ксению ⁹, приближаться к храму, с какой совестью, если он забыл слова:

Зевс к нам приводит нищих и странников;
Дар и убогий Зевсу угоден….¹⁰?!

И как может тот, кто поклоняется Зевсу Гетайрию ^п, видя, что его ближний нуждается в деньгах, не дать ему даже одной драхмы, но в то же время считать, что поклоняется богу правильно? И всякий раз, когда я вижу это, я прихожу в совершенное изумление: прозвания богов для нас как бы образцы, запечатленные с начала мира, а са­ми мы на деле ни к чему подобному не стремимся! Мы называем богов Омогниями ¹² и Зевса — Зевсом Омогнием, а сами к родственни­кам относимся, как к совершенно чужим! Ведь каждый человек, же­лает он этого или не желает,— родственник другим людям незави­симо от того, от одного ли отца и одной матери, как говорят некоторые,  произошли все или каким-либо иным образом при создании

⁷ „. ⁵юсх7)Оа^17}у аЬта яар’ а&тй? яоХХаяХзси. Кто возвращал в многократном размере данное Юлианом? Нуждавшиеся, которым он помогал? Вряд ли. Это было бы похоже на ростовщичество, и, кроме того, дальше идет пример с имением, говорящий против такого толкования. Имение Юлиан никому не давал — оно у него было отобрано. На наш взгляд, здесь имеются в виду боги.

⁸  См.   письмо  1.

⁹  Е1ую<; — «гостеприимный», эпитет Зевса.

¹⁰  Odys XVI, 56—58. Перевод   В. А. Жуковского (Москва, 1959, стр. 173). См.
письмо 39.

^{11       с}Ета(р«Ю4 — эпитет Зевса,  покровителя дружбы.

¹²  Юибтуи; — бог — покровитель рода.

ПРИЛОЖЕНИЕ                                                           231

мира боги сотворили не одного мужчину и одну женщину, а сразу много мужчин и много женщин. Ибо те, кто может сотворить двух человек, могут сотворить и сразу многих. Ведь тем же самым спосо­бом, каким они создали одного мужчину и одну женщину, они мог­ли создать много мужчин и много женщин … если обратить внимание на различие нравов и законов, а еще более — на то, что выше, ценнее и святее,— на откровение богов, переданное нам древними теурга-

ми, согласно которому, когда Зевс создавал миропорядок, упали капли священной крови и из них-то и возник человеческий род ¹³. Таким образом, все мы — родственники, произошло ли все множество людей обоих полов от одной пары — мужчины и женщины… (или) как говорят нам боги и как надлежит верить, исходя и из свидетель­ства фактов,— все произошли от богов. Те факты,  которые свиде-

тельствуют, что сразу же появилось на свет много людей, я тщатель­но изложу в другом месте, а сейчас достаточно будет сказать только то, что если бы мы происходили от одной пары, вряд ли наши зако­ны были бы столь различны, и вряд ли вся земля наполнилась бы людьми, происходящими от одного человека, даже если бы женщины, как свиньи, сразу же рожали своим мужьям много детей. На самом же деле по знаку, данному богами, сразу повсюду появилось мно­жество людей, точно так же как появился бы один человек; и эти лю­ди достались в удел   богам,  управляющим отдельными народами ¹⁴,

и те вырастили их, получив от демиурга извечно бывшие у него ду­ши. Необходимо также иметь в виду, сколько рассуждений было посвящено в древности раскрытию того, что человек — обществен­ное животное. И вот, говоря и утверждая это, мы будем по отноше­нию к своим ближним вести себя антиобщественно?!

Пусть каждый из нас исходит из таких нравов и обычаев — благоговения к богам, благоволения к людям, телесной чистоты и пусть он преисполнится делами благочестия — стремится всегда иметь бла­гочестивые мысли о богах, почтительно и набожно взира­ет на храмы и изображения богов и поклоняется им, как если бы видел перед собою самих богов. Ведь наши   предки устано-

вили изображения и алтари, и хранение вечного огня, и вообще все такого рода символы присутствия богов не для того, чтобы мы счи­тали их божественными, но для того, чтобы посредством их мы пок­лонялись богам. Ибо нам, поскольку мы телесны, и богам надлежит поклоняться телесно,    хотя сами боги — не телесны. И они явили

нам, прежде всего,— второй (после этого, первого) род богов — тех, кто обходит кругом все небо ¹⁵. Но поскольку и им нельзя воздавать служение телесно, так как по своей природе они ни в чем не нужда­ются, то на земле был изобретен другой род изображений, и, совер­шая поклонение им, мы добиваемся благосклонности богов. Те, кто почитает изображения царей, которые не нуждаются ни в чем, тем

не менее привлекают к себе благосклонность, точно так же и те, кто почитает изображения богов, хотя боги нив чем не нуждаются, тем не менее побуждают богов защищать их и заботиться о них. Стремление сделать все возможное есть свидетельство истинного благочестия, и ясно, что те, кто исполнен этим стремлением, обладают благочес-

¹³  Очевидно, имеется в виду учение орфиков о появлении людей из крови растер­
занного  Диониса.

¹⁴  Идея Юлиана о богах, господах и прообразах отдельных народов развита им в
трактате «Против галилеян» (Сопtra Gаlil. 115Б).

¹⁵  Имеются в виду небесные тела.

232

ПРИЛОЖЕНИЕ

тием в высшей степени. В то же время совершенно очевидно, что тот, кто пренебрегает возможным, делая вид, что стремится к невозмож­ному, на самом деле и не старается достигнуть одного и не выполняет

другого. Ведь хотя бог ни в чем не нуждается, из этого не следует, что ему не нужно ничего приносить. Ведь он не нуждается и в сло­весных восхвалениях. Так что же? Разумно ли лишать его их? Ни­коим образом! Мы не должны лишать божества и того деятельного почитания, которое установлено не три года тому назад и не три ты­сячи лет, а существовало все прежнее время у всех народов земли.

Итак, взирая на изображения богов, не будем считать, что это про-

сто дерево или камень, но не будем считать их и самими богами. Ведь мы не называем и изображения царей деревом, камнем или медью, и называем их не самими царями, но именно изображениями царей.  И каждый, кто любит царя, с радостью взирает на изображение ца­ря, как каждый, кто любит сына,— на изображение сына, а каждый, кто любит отца,— на изображение отца. Из этого следует, что каж­дый, кто любит богов, с радостью взирает на изображения и статуи богов, и почитая, и страшась богов, взирающих на него с незримого мира. И если кто думает, что раз уж они названы образами богов, им надлежит быть неуничтожимыми, он, по-моему, совершенно ли­шен здравого смысла — ведь в таком случае они должны быть соз­даны не руками человеческими. Но то, что создано мудрым  и   пре-

     красным человеком, может быть уничтожено человеком дурным и темным. И лишь сотворенные самими богами живые образы их неви­димых сущностей — боги, обходящие по кругу небо, пребывают во­веки. Итак, пусть никто не перестает верить в богов, видя и слыша,  как некоторые люди осквернили их храмы и изображения. Разве много раз не убивали прекрасных людей, таких, как Сократ и Дион, и великий Эмпедотим ¹⁶? А я уверен, что боги заботились о них боль­ше, (чем о храмах). Но смотрите: зная, что и у этих людей тело под­вержено смерти, боги дали им подчиниться природе и уйти из жизни, но затем сами же наказали их убийц. Подобное же случилось и у нас на глазах со всеми осквернителями храмов.

И не дадим никому обмануть нас словами или поколебать нашу веру в божественное провидение. Что скажут упрекающие нас в этом иудейские пророки о своем собственном храме, трижды разру­шенном и до сих пор не восстановленном? Я сказал это не для того, чтобы бросить им упрек,— ибо я сам после столь долгого времени решил восстановить храм для почитания призывавшегося в нем ра­нее бога ¹⁷. Но я воспользовался этим примером, желая показать,  что ничто человеческое не может быть нетленным и что пророки, писавшие такие вещи, говорили вздор, рассчитанный на выживших из ума старух. Но я думаю, что если пророки и толкователи какого-либо бога были негодными, это не мешает ему быть великим богом. Причиной же этого было то, что они не дали своим душам очиститься общим образованием и не открыли своих сильно сомкнутых глаз и

не разогнали окружающую их мглу. Но эти люди видели великий свет слово через туман, не четко и не ясно, и считали это не чистым светом, а огнем, и не будучи в состоянии различить все то, что вокруг него, они кричали громким голосом: «Трепещите! Страшитесь! Огонь! Пламя!  Смерть!  Кинжал!  Меч!»,  выражая столь многими словами

¹⁶  Эмпедотим, если только в тексте нет ошибки переписчика, фигура неизвестная.

¹⁷ См. прим. к письму 3. См. также свидетельствующие о благожелательном отно­
шении Юлиана к иудаизму письма 44-е (453 а) и 55-е (433 с).

ПРИЛОЖЕНИЕ

233

разрушающую силу огня ¹⁸. Но о них   лучше написать в особом сочинении и показать,  насколько эти учителя теологии ниже наших поэтов.

Надлежит поклоняться не только изображениям богов, но и хра­мам, и священным участкам, и алтарям; а также разумно почитать жрецов как служителей богов, так как они ради нас взяли на себя определенные обязанности по  отношению  к   богам и   содействуют

нам в получении благ от богов: ведь они совершают жертвоприно­шения и молятся за всех нас. И поэтому справедливо воздавать всем им почет не меньший, если не больший, чем гражданским властям. И если кто-нибудь и считает, что нужно уделять равный почет и им, и гражданским властям, ибо и те некоторым образом служат богам, будучи стражами законов, то все равно жрецам нужно уделять боль-

     шую долю нашего благоволения. Ведь ахеяне побудили своего царя уважать жреца, хотя тот и был врагом ¹⁹, а мы не уважаем наших друзей, которые молятся и приносят жертвы за нас.

Но так как моя речь дошла до того пункта, которого я давно хо­тел достичь, то, по моему мнению, надлежит подробно изложить, каким человеком должен быть сам жрец, чтобы быть достойным по-

читания … По нашему мнению, не следует присматриваться к нему
и исследовать его поведение; пока он именуется жрецом, его нужно
уважать и почитать, а если он дурной человек, то надлежит отобрать
у него жреческую должность и презирать его, как показавшего себя
недостойным. Но пока он приносит жертвы, совершает обряды и
близок к богам, мы должны смотреть на него с уважением, как на
ценнейшую собственность богов ²“. Ведь если мы почитаем камни,
из которых сделаны алтари, потому что они посвящены богам и име-

ют особый вид и форму, которая им полагается для той службы, для которой они предназначены, то разве логично будет отказываться почитать человека, посвященного богам? Но, может быть, кто-нибудь возразит: «Но если он нечестив и часто с пренебрежением относится к посвященным богам обрядам?». На это я отвечу, что нужно такого разоблачить, чтобы он как плохой человек не вызывал недовольства богов; но пока он не разоблачен, нельзя ему отказать в уважении. И было бы несправедливо дойти до того,  что лишить надлежащего

уважения не только виновных, но и тех, кто достоин почитания. И, таким образом, пусть уважается как любой правитель, так и любой жрец, ведь есть еще такой оракул дидимейского бога:

Тем,  кто в  своем нечестивом и жалком умишке
Вред  причинять  жрецам  бессмертных  богов   замышляет,
1                Ив своих мыслях безбожных им оскорбленье наносит,—

Жизненный путь пройти до конца не удастся.

Так же и тем, кто богов дерзает бесчестить блаженных, Честь служенья кому они получили от предков ²¹.

II снова в другом оракуле бог говорит:

Всех   моих   слуг ото всякого зла…

И    говорит,    что   за   них   он покарает   таких людей.   И хотя бог вещал   много   такого,    из   чего мы можем научиться, как   должно

¹⁸  Это место представляет собой как бы пародию на ветхозаветные пророчества. Оно
говорит и о знакомстве Юлиана с этой литературой и о том, насколько она была ему
чужда, непонятна и неприятна.

¹⁹  Имеется в виду история Хриза и Агамемнона (Шаи. I).

²⁰  См. письмо 43.

²¹  Этот же оракул приводится в письме 43.

234

ПРИЛОЖЕНИЕ

почитать и уважать жрецов, более подробно мы скажем об этом в другом месте. А сейчас, я думаю, в доказательство того, что я ничего не выдумываю сам, достаточно привести речение бога и его повеление, выраженное его собственными словами. И если кто-нибудь считает, что я — недостойный веры учитель в таких вопросах, пусть он побоится бога и повинуется ему и особенно чтит жрецов богов. А сейчас я попытаюсь описать, каким должен быть жрец,—не ради

тебя (ибо, если бы я уже не знал и из свидетельства посвятившего нас ²² и от великих богов, что ты хорошо исполняешь свою должность и делаешь все от тебя зависящее, я не решился бы поручить тебе столь важное дело), но чтобы ты, пользуясь этим, мог направлять других, и не только в городах, но и в селах, с большей убедительностью и авторитетом — ибо не только ты один сам так думаешь и делаешь, но

твой помощник — я, считающийся по милости богов великим понти­фиком, и хотя я и недостоин такой должности, я хочу быть ее дос­тойным и всегда молюсь об этом богам. Ведь боги, ты прекрасно знаешь это, возвещают нам великие надежды на загробную жизнь, и им нужно во всем верить. Им несвойственно лгать, и не только в таких делах, но и в том, что касается этой жизни. А так как и в этой жизни  _они в величии своей силы могут преодолевать и исправлять неправиль­ное и неестественное, то в той жизни, где враждующие здесь силы будут разделены и бессмертная душа отойдет в иной мир, а мертвое тело останется на земле, разве они не будут тем более способны доста­вить людям то, о чем они возвещали!? Итак, зная, что боги обещали

жрецам великую награду, давайте сделаем так, чтобы они были от­ветственны за все, что касается почитания богов, и своей жизнью являли пример всех тех добродетелей, которые они должны пропо­ведовать.

И первое, с чего нам нужно начать,— это благочестие. Мы должны служить богам так, как если бы они были рядом и смотрели на нас,

ибо, хотя они и невидимы нами, их взор — более сильный, чем лю­бой свет,— может проникать даже в наши тайные помыслы. И это не только мои слова, но слова бога, которые он говорил много раз. Но мне, конечно, достаточно привести одно такое изречение и с его по­мощью показать верность двух положений: что боги видят все и что они радуются благочестивым людям:

Стрелы далеко разящие Феба проникнут повсюду —
Даже и твердые скалы взор его быстрый пронзает,

И темно-синее море. Нет, от него не сокрыто

Множество звезд, в непрерывном и вечном вращенье бредущих

В небе вечернем, по мудрым законам судьбы неизбежной,

Ни те страдальцы, что в мрачном Тартаре навеки сокрыты,

В царстве подземном, в страшной обители вечного мрака, Благочестивым же людям радуюсь я, как Олимпу ²³.

Очевидно, что насколько всякая душа, и особенно душа человека, ближе и родственнее богам, чем камень или скала, настолько проще и легче может проникнуть в нее взор богов. Посмотри на человеколю­бие бога, говорящего, что он радуется образу мыслей благочестивых людей, так же как чистоте Олимпа. Как же может быть, чтобы он не увел наши души от мрака и Тартара, если только мы обращаемся к нему с благочестием? Конечно, ему известно, кто заключен в Тар-

²²  Максим Эфесский. См. письмо 13.

²³  Последний стих есть у Гиерокла (Н i е г о с 1., In aureum carmen). Биде пола­
гает также, что Юлиан пользовался дошедшей во фрагментах работой Порфирия «De
philosophia   ех   оraculis haurienda».

ПРИЛОЖЕНИЕ

235

       таре (ведь и эта область не вне власти богов), и он обещает благочес­тивым не Тартар, а Олимп. И посему нам нужно крепко придержи­ваться дел благочестия и обращаться к богам с благоговением, не го­воря и не слушая ничего постыдного.

А жрецам нужно сохранять себя не только от нечестивых дел и позорных поступков, но и от произнесения или слушания такого рода речей. Итак, нам нужно изгнать все неприятные шутки, все постыд­ные разговоры. И чтобы ты понял, что я хочу сказать, добавлю: пусть

ни один посвященный в жрецы не читает ни Архилоха, ни Гипнонакта, ни какого-либо другого поэта, писавшего такого рода стихи. Пусть он избегает и того, что есть в этом роде в древней комедии,— так будет лучше. И вообще нам приличествует лишь философия … и из философов — лишь те, кто избрал богов в наставники своего обра­зования: как Пифагор, Платон, Аристотель, последователи Хрисиппа и Зенона. Ведь мы должны заниматься не всеми философами и все­ми учениями, но лишь теми учениями тех философов, которые суть наставления в благочестии и учат о богах, прежде всего — о том, что боги существуют, затем — что их промыслу подвластны дела этого мира и что они не делают ничего дурного ни людям, ни друг другу ни из зависти, ни из доброжелательства, ни из вражды — ведь писав­шие об этом наши поэты из-за этого самого навлекли на себя пре­зрение, а иудейские пророки, прилагавшие усилия в изобретении по-

добных историй, приводят в восхищение тех жалких людей, кто при­соединился к галилеянам.

Читать написанное о действительно происшедших событиях нам не возбраняется, но необходимо избегать всех тех выдумок, которые распространялись у древних в виде рассказов,— и вообще всего в этом роде. Ибо как    не    каждый    путь    подходит    посвященному

в жрецы — его путь должен быть устроен надлежащим образом, так же ему подобает и не всякий род чтения. Ведь под влиянием слов в душе возникает определенное настроение и оно понемногу возбуж­дает желания, а затем внезапно зажигает страшное пламя, и, по моему мнению, нужно заранее не давать ему возникнуть. Нельзя допустить чтение и сочинений Эпикура и Пиррона. Впрочем, боги сами к нашему благу уничтожили их, так что большая часть книг

погибла. Однако ничто не мешает мне упомянуть и о них, как о при­мере того, какого рода чтения следует больше всего избегать жрецам, а если нужно избегать такого чтения, то тем более — таких мыслей. Ведь я не думаю, что прегрешение в словах и прегрешение в мыслях — одно и то же, по прежде всего нужно исправить мысли, ибо пре­грешения языка зависят от них.

Нужно заучивать гимны богам — ведь есть много прекрасных гимнов, составленных как древними, так и современными авторами,— никто не мешает стараться узнать те, что поют в храмах. Большинство их дано по нашим моленьям самими богами, но неко­торые созданы во славу богов и людьми, находящимися под влиянием божественного вдохновения и обладающими душой, недоступной ни для какого зла.

Все это необходимо ревностно соблюдать и почаще молиться бо-

гам и на людях и наедине — три раза в день, а если это невозможно, то, во всяком случае, утром и вечером. И не должно быть, чтобы по­священный жрец провел день или ночь, не принеся жертвы. Но и день— с восхода солнца, и ночь — с захода — должно начинать с прине­сения жертвы богам — даже тогда, когда на нас и не возложены жре­ческие обязанности. Ибо нам надлежит хранить те священные об-

236

ПРИЛОЖЕНИЕ

ряды, которые установлены законом предков, и делать не больше и не меньше того, что предписано. Ведь природа богов — бессмертна, и чтобы мы больше могли умилостивить их, нам нужно подражать их природе.

Если бы мы состояли из одних душ и нам ни в чем не мешало бы

наше тело, было бы прекрасно установить для всех жрецов один об­раз жизни. Но так как жрецы не только жрецы, но и люди… И жре­цу надлежит строго соблюдать во время исполнения своих обязан­ностей все правила, но ему же, как человеку, получившему жречес­кую должность, когда он не занят непосредственно служением в хра­ме, надлежит сделать некоторые уступки.

Я думаю, что он должен сохранять чистоту в течение дня и ночи

и затем очиститься на следующую ночь теми очистительными обря­дами, которые предписаны священными законами, и, совершив это, он должен войти в храм и оставаться там столько дней, сколько пола­гается по закону (у нас, в Риме,— 30, у других — иначе). И я думаю, что ему надлежит в течение всех этих дней оставаться в священном  месте, занимаясь философией, и не выходить ни домой, ни на пло­щадь и не видеть магистрата, если только он сам не будет в святили­щах, но заботиться обо всем, что касается служения богам, наблю­дая за всем и все устраивая, а когда его срок истечет, он должен уступить свои обязанности другому. Когда же он снова обратится к обычной человеческой жизни, пусть ему будет дозволено войти в дом к другу и, когда его пригласят, посетить пир,— но по пригла­шению не любого человека, а только лучших. В это время не будет

 неприлично сходить иногда и на площадь и побеседовать с началь­ником или магистратом и, насколько это возможно, прийти на по­мощь тому, кто действительно в ней нуждается.

И я думаю, что жрецам, когда они находятся внутри храмов и исполняют обряды, надлежит пользоваться самыми великолепными одеждами, а когда они вне святилищ — обычной одеждой, без вся­кой пышности. Ибо не годится, чтобы мы неправильно пользовались для похвальбы и из пустого тщеславия тем, что дано нам для оказания почести богам. Поэтому на площади нам следует избегать пышных

одежд и всего показного и вообще всякой похвальбы. В самом деле, ведь боги были восхищены великой скромностью Амфиарая: когда они предрешили гибель войска ²⁴, он узнал об этом, но пошел в по­ход вместе с войском и тем самым обрек себя на неизбежную гибель; тогда  боги полностью преобразовали природу Амфиарая и помес-

тили его среди богов. Все, кто шел походом на Фивы, еще до победы начертили на своих щитах эмблемы и воздвигли трофеи в знак пора­жения кадмейцев, а он, ученик богов, пошел на войну с оружием без эмблемы, но с кротостью и скромностью, как засвидетельствовали даже враги. Посему я думаю, что и нам, жрецам…²⁵, чтобы завое­вать расположение богов. Ведь мы немало грешим против них, щеголяя  перед народом в священных одеждах, как бы превращая их в общую собственность и давая глазеть на них как на что-то чудесное. Когда это случается, к нам подходят многие нечестивые и от этого символы богов оскверняются. Но какое мы проявляем беззаконие, какое пре­зрение к богам, если, не живя жреческой жизнью, носим одежды

жрецов! Однако подробно об этом будет сказано в другом месте, сей­час же я говорю тебе об этом лишь в самых общих чертах.

24 См. А е s с h у 1 . Sерtem соntrа ТЬеbes, 568—596; Рind., Olymp.   VI, 14.

¹²⁵ В лакуне, очевидно:  «нужно носить скромные одежды».

ПРИЛОЖЕНИЕ

237

Ни одному жрецу не дозволяется присутствовать ни на одном непристойном театральном представлении … или устраивать его в своем собственном доме. Это совершенно не годится. В самом деле, если бы можно было вообще изгнать непристойность из театров, что­бы снова вернуть их Дионису уже очищенными, я бы со всей энер­гией постарался провести это в жизнь. Сейчас же,  я полагаю, это

      невозможно, а если бы это вдруг и оказалось возможным, то провести это в жизнь было бы слишком сложно; поэтому я полностью воздер­живаюсь от такого честолюбивого дела. Но я требую, чтобы жрецы воздержались от непристойности театров и оставили бы ее толпе. Итак, пусть ни один жрец не входит в театр и не имеет другом ни одного актера или возницу, и пусть ни один танцор или мим не вхо­дят в его дом. Я дозволяю жрецам посещать лишь те священные иг-

ры, где женщинам запрещено не только участвовать в состязании, но и быть зрителями. Что касается псовых охот, которые города устраивают в своих театрах, нужно ли говорить, что их должны из­бегать не только жрецы, но и дети жрецов?

Может быть, было бы хорошо сказать раньше, кого и каким об­разом нужно назначать жрецами. Но не будет неуместно, если имен­но этим я закончу свою речь. Я говорю, что во всех городах нужно назначать самых лучших и прежде всего самых боголюбивых, а затем самых человеколюбивых, бедные они или богатые. И пусть в этом не делается никакого различия между известными и неизвестными. Ведь не годится препятствовать тому, кто по своей кротости жил скрытно только из-за того, что он не приобрел славы. Допустим даже, что он бедняк и человек из народа, но если в нем есть два ка­чества — любовь к богу и любовь к людям, пусть он будет назначен

жрецом. Доказательством любви к божеству служит то, что он привел всех своих домашних к вере богов, а доказательством любви к лю­дям — то, что из своего скудного имущества он легко делится с нуж­дающимися и охотно раздает им, и старается делать добро стольким людям, скольким он в силах. А этому нам надлежит уделить особое внимание и использовать как лечение людей. По-моему, получилось так, что когда.пренебрегали бедняками и не заботились о них, нечес-

тивые галилеяне, заметив это, посвятили себя филантропии и, приоб­ретая этим славу, придали силу худшему из своих дел. Ибо, как те, кто обманывает детей, привлекая их пирогом и два-три раза бросив им кусочек, уговаривают их идти за ними, а затем, когда они уже далеко от своих домашних, бросают их на корабль, а затем и про­дают, и то, что короткое время казалось сладким, делает горькой

всю их будущую жизнь, так и галилеяне, начав с того, что называется у них агапе и гостеприимством и служением за столом ²⁶ (ибо как мно­го у них средств для этого, так много у них и названий),— приве­ли многих к безбожию и сделали…

48. ФОТИНУ < (90)

Кроме  того,   неверный  Христу император  Юлиан,   нападая  на Диодора ², так написал ересиарху Фотину:

^26ppppppp

¹  Этот фрагмент письма сохранился лишь в латинской версии у писателя VI в.
Факунда Гермианского. Фотин — известный ересиарх, епископ Сирмия, низложенный
при Констанции в 351 г. (S о г о m е n., 4, 6). Он не примыкал ни к одной из враждую­
щих групп теологов, но был создателем собственного оригинального христологического
учения, изложение которого есть в «Панарии» Епнфания Кипрского. Письмо написано,
очевидно, в Антиохии, где Юлиан был между июлем 362 г. и мартом 363 г.

²  Диодор, епископ тарсийский, известный церковный деятель, сторонник никей-
ской веры, противник Фотина.

238

ПРИЛОЖЕНИЕ

«Ты же, о Фотин, кажется, говоришь правдоподобное и близок к спасению и хорошо делаешь, думая, что тот, кого почитают бо­гом, не может быть в женском чреве. Диодор же, назарейский маг, пытаясь всякими ухищрениями доказать этот абсурд, показал себя хитроумным софистом этой деревенской веры».

И немного спустя:

«Но если только боги и богини, и все Музы, и Фортуна окажут мне помощь, я покажу, что его взгляды несостоятельны и что он— извратитель законов и обычаев, и языческих ³ мистерий, и мистерий подземных богов, и что этот их новомодный галилейский „бог”, кое­го они в своих баснях объявляют вечным, из-за позора своей смерти и своего погребения лишен божественности, которую ему приписал Диодор».

И как это обычно для заблуждающихся, уличенных в том, что убеждает их скорее   искусство,   чем истина ⁴, он говорит далее:

« … и тот, во вред общественным интересам поплыв в Афины, неожиданно окунулся в мусические искусства и ухищрения­ми риторов изощрил свой ненавистный язык против небесных богов. Так и не познав мистерий язычников, он самым презренным образом, как говорят, пропитался заблуждением своих жалких и невежественных рыбаков-теологов. Из-за этого он уже давно под­вергается наказанию самими богами. Ведь уже много лет его жизнь в опасности, и, заполучив болезнь груди, он дошел до самых страш­ных мучений. Все его тело пожрала болезнь; щеки его ввалились, а по всему телу — сплошные морщины. Но это не знак жизни фило­софской, как он хочет, чтобы это казалось тем, кто обманут им, но знак справедливейшего божественного возмездия, настигнувшего его за его преступления. Получив по заслугам, он теперь доживает до конца свою тягостную и горькую жизнь, и лицо его поражено смертельной бледностью».

47. ЮЛИАН ЛИБАНИЮ, СОФИСТУ И КВЕСТОРУ¹ (98)

Так как ты забыл о своем обещании (сегодня уже третий день, а Приск-философ ² сам так и не пришел, но прислал письмо, сообщая, что задерживается), то я тебе напомню о твоем долге и требую, что­бы ты его выполнил. Долг же твой, как ты знаешь сам, такого рода, что тебе очень легко его отдать, а мне очень приятно получить. При­шли же свою речь и подай святой совет ³, но ради Гермеса и Муз — быстрее: знай, что этими тремя днями ты меня губишь, если только а     правда то, что говорил сицилийский поэт ⁴: «за день стареют горя-

⁸ Факунд переводит, очевидно, слово «эллинский» латинским словом раganus.

⁴ Место, трудное для перевода: Sicut autem solent errantes convicti fingere quod arte magis quam veritate vincantur, sequitur dicens.

¹  Либапий (314—395) — знаменитый софист, оставивший громадное литературное
наследие, друг Юлиана, которому посвящен ряд его речей (12, 13, 14, 15, 17, 18, 24).
Письмо, очевидно, написано в Антиохии, где были и Юлиан и Либаний. До нас до­
шел ответ Либания, приведенный Биде после письма Юлиана: Либаний Юлиану импера­
тору: «Если такой язык медлителен, то что же будет, если ты отточишь его? Но у тебя
как будто где-то внутри ^а находятся столь сильные источники слов, что тебе не нужен
приток извне. Мы же, если только не напояем себя каждый день, обречены на молчание..
Ты стремишься получить мою речь одинокой и лишенной заступника (поэтому-то ты и
говоришь, что прекрасный Приск медлит). Ну, хорошо, получи ее — ведь все равно
всякое твое суждение о ней будет нам дорого».

^а буквально — ёV тЛ отб^а-п.

²  О Приске — см. комментарий к 5-му письму.

³  Очевидно, речь идет о 14-й речи Либания «В защиту Аристофана».

⁴  ТЬеоc.,  12, 2.

ПРИЛОЖЕНИЕ

239

щие страстным желанием». Если это так, а это безусловно так и есть, то ты, благороднейший, в три раза приблизил ко мне старость.

Я продиктовал это для тебя среди дел: писать сам я не способен, ибо рука у меня ленивее языка; хотя, должно быть, и язык мой от отсутствия упражнения стал медлительным и нечленораздельным. Будь здоров, брат мой желаннейший и любезнейший!

48. ЮЛИАН —ЛИБАНИЮ (97)

Ты воздал   Аристофану¹ плату за благочестие к богам и за благо­воление к тебе, отплатив ему и превратив то, что раньше было пос­тыдно, в предмет славы, и не только сейчас, но и в будущем. Ведь по сравнению  с написанными тобой речами ничто  и  лживые доносы Павла,  и страшный приговор того судьи.   Едва  появившись,  они стали ненавистны и исчезли вместе с теми, кто был их виновниками, а твои речи и сейчас высоко ценятся всеми истинными эллинами, и в будущем, если только я не ошибаюсь в своем суждении, будут це­нимы. А из дальнейшего ты узнаешь, убедил ли меня, а вернее, пере­убедил   ли  относительно Аристофана. Я не могу допустить мысль, чтобы он был падок на удовольствия и богатства — но в чем же тог­да мне нужно уступить истинному философу и правдолюбивейшему из риторов? А с твоей стороны, естественно, последовал вопрос, по­чему мы не изменяем его несчастных обстоятельств на лучшие и не снимаем с него причиненного несчастьем позора? «Сойдясь вдвоем» ²,

¹ Речь идет об Аристофане, незначительном чиновнике, история которого хорошо известна из 14-й речи Либания («В защиту Аристофана»). Он,   будучи agens in rebus при египетском префекте Парнасии, был вместе с ним обвинен в гадании. Дело это рас­следовалось с большой жестокостью в Скифополе приближенным Констанция Павлом, прозванным «Катена» — «цепь» ( Аmm. М а г с, XIX, 12, 10). Либаний просил Юлиана дать Аристофану какую-нибудь должность и оправдать его в глазах его соотечествен­ников-коринфян, причем подчеркивал преданность Аристофана язычеству. Сохранился ответ Либания на это письмо:

Либаний Юлиану императору

Я воздал плату Аристофану, а ты —мне за мою любовь к тебе, горячую и сильную, и не сокрытую ни от богов, ни от людей. Так что сейчас я чуть не воспаряю ввысь, во­одушевленный твоим письмом, которое внушило мне надежду и украсило мою речь³. Мне кажется малым и богатство Мидаса, и красота Нерея, и быстрота Крисона, и сила Полидаманта, и мечь Пелея. Мне кажется, что и вкусив нектара, я не почувствовал бы большего наслаждения, чем то, которое испытываю сейчас, — когда царь, которого, наконец-то, после долгих поисков нашел Платон, похвалил мои мысли, был восхищен моей речью и, оказав честь обещанием дара, еще большую честь оказал тем, что пожелал рассмотреть вместе со мной, что должно быть даровано. Значит, хотя и тот, кто наблю­дает восход небесной козы, не может получить всего , мне и безо всякого с моей сторо­ны старания выпадает самый крупный успех! Если я попрошу чего-либо подобающего, царь охотно окажет милость, подражая небесной милости богов.

Твое письмо будет издано вместе с моей речью, чтобы показать всем эллинам, что не напрасно было сказано слово; и Аристофан будет гордиться моим писанием, а я — твоим посланием, а вернее, оба мы — и посланием, и тем, что будет даровано: ведь и то, и другое драгоценно для нас обоих.

Но нужно, чтобы ты узнал о страхе Аристофана и посмеялся. Один из тех, кто обычно приходит к тебе вечером, пришел к дверям, но его не пустили, сказав, что ты составляешь какую-то речь. Он известил нас и тотчас возник страх, что, решив опро­вергнуть речь, ты посрамишь учителя, а Аристофана подвергнешь каре Нила. По­тому мы сразу побежали к прекрасному Элпидию, а он, узнав, что мы боимся, посме­ялся. После этого мы несколько успокоились, а спустя немного времени получили это прекрасное письмо.

^а Как видно из дальнейшего текста, Либаний издал свою речь вместе с письмом Юлиана.

Было поверье, что тот, кто наблюдает восход этого созвездия, увидит свои же­лания   сбывшимися.

^в См.   письмо   36.

^! Iliad. X, 224.

240

ПРИЛОЖЕНИЕ

как говорится, мы с тобой посовещаемся. Ведь будет справедливо,
если ты дашь совет не только о том, что нужно помочь мужу, искрен­
не почитавшему богов, но и о том, каким образом сделать это. Ты,
правда, намекнул на этот способ. Но, наверное, лучше об этом не
писать, но поговорить лично. Будь здоров, брат мой, желаннейший
и любимейший!
Я прочел вчера твою речь, успев почти окончить ее до завтрака.

Позавтракав же, не отрываясь, прочел и то, что оставалось. Счастлив ты, что можешь так говорить, а еще более счастлив, что можешь так думать! Какая речь! Каков ум! Какое понимание! Каков разбор воп­роса! Каковы умозаключения! Каково расположение материала! Каковы зачины! Каков язык! Какая гармония! Какая композиция!

49. ЮЛИАН — ЛИБАНИЮ, СОФИСТУ II КВЕСТОРУ 1 (98)

Я дошел до Литарб (есть такое поселение в Халкиде) и случайно натолкнулся на одну дорогу с остатками зимнего лагеря антиохийцев. Часть этой дороги проходит, помнится, по болотистой низине, а часть — по горе, причем вся дорога очень труднопроходима. В низине там лежали камни, как бы специально сваленные как попало,

без того искусства, с которым обычно те, кто строит большие дороги в других городах, накидывают вместо извести много земли и, как при сооружении стены, кладут камни плотными рядами. С трудом пройдя эту часть пути, я пришел к первой стоянке (было около де­вяти часов) и принял в своем доме большую часть членов вашего со­вета. О чем мы говорили друг с другом, тебе, наверное, уже расска­зали; а если будет угодно богам, то услышишь об этом со временем и от нас ².

Из Литарб я отправился в Беррою, и Зевс, послав мне ясное пред-

знаменование, возвестил всяческую удачу. Пробыв там день, я осмот­рел акрополь и принес Зевсу царскую жертву — белого быка; а с советом города я имел небольшую беседу о почитании богов. Все вос­хваляли мою речь, но поверили ей лишь очень немногие,— это те, кто и до моих слов казались мне людьми здравомыслящими, но та-

кими, кто, как высшей дерзости, боится отбросить стыд. Ведь выхо­дит так, — о боги! — что люди краснеют при проявлении прекрасных чувств — силы души и благочестия, а гордятся самым постыдным — святотатством и изнеженностью духа и тела.

Затем меня приняли Батны — место, подобного которому я в вашей области, кроме Дафны, не видел. Теперь она, действительно, похожа на Батны, но немного раньше, когда еще целы были храм и статуя, я бы не побоялся сравнить Дафну с Оссой и Пелионом, и с вершинами Олимпа, и фессалийскими Темпеями или даже поставить ее выше всех, ибо это место посвящено и Зевсу Олимпийскому и Апол­лону Пифийскому. Но о Дафне тобой написана речь, подобную ко­торой не создал бы, при всем своем желании и старании, «ни один из живущих теперь людей» ³, да и из древних-то, я думаю, не очень мно-

¹  Письмо, как видно из текста, написано уже во время похода на персов и хроно­
логически — последнее из датируемых писем Юлиана. Поход описан Либанием (XVIII),
Аммианом (XXIII, 2 и до конца XXIV) и Зосимом (III, 12—28).

²  Антиохийские куриалы просили Юлиана за свой город, оскорбивший его (см.
Liban.,   XVI,   1).

³  Iliad. I, 272. Перевод Н. И. Гнедича.

ПРИЛОЖЕНИЕ

241

       гие. Что же я теперь пытаюсь писать о ней, когда ты уже написал такую блестящую (монодию) ⁴ на нее? И думать об    этом нечего.

Итак, вернемся к Батнам. Хотя название это и варварское, самое место — эллинское, и это видно уже из того, что во всей округе ощу­щался запах ладана и везде мы видели приготовленных к жертве животных. Но это хотя и очень обрадовало меня, показалось чрез-

мерным и чуждым истинному почитанию богов. Ведь почитающие богов должны избегать людской суеты и стремиться к тишине, чтобы, принося богам жертвы и делая все полагающееся по ритуалу, стре­миться именно к этому, а не к чему-либо другому. Но, очевидно, к этому вскоре будет приложено подобающее старание. Как я увидел, Батны расположены на лесистой равнине, поросшей молодыми кипа­рисовыми рощами. (И нет в них ни одного старого или гнилого дере­ва, но все одинаково зеленеют своими кронами.) Царская резиден-

ция там не слишком роскошна (это — дом, построенный только из
глины и дерева, без всяких украшений); сад же уступает Алкино-
еву ⁵ и похож на сад Лаэрта⁶, а в нем — маленькая рощица кипа­
рисов и у стены там прямыми рядами посажено множество этих же
деревьев, а в середине — грядки, на которых растут овощи и деревья,

приносящие разного рода плоды. Что же я там делал? Вечером я принес там жертву, а рано утром — другую, как привык это делать надлежащим образом каждый день. А так как знаки были благопри­ятны, мы отправились в <Иера>полис. Там навстречу нам вышли граждане, и меня принял у себя один друг, которого увидел я тогда в первый раз, а любил — издавна. Почему это так, по-моему, ты уже знаешь, но мне приятно сказать об этом лишний раз. Ведь и говорить с и слушать об этом всегда для меня — нектар. Сопатр, воспитанник божественного Ямвлиха, — свойственник этого Сопатра ⁷ … Мне представляется, что гнуснее всех преступлений — не любить всего, связанного с этими мужами. Но есть и более важная причина этого. Он много раз принимал у себя моего кузена и моего сводного по от­цу брата, и те, естественно, часто побуждали его отойти от почитания богов, но он, что было очень трудно, не заразился их болезнью.

Многие солдаты,  идущие  со мной галилейскую……………………………… ⁸.

Вот что я могу написать тебе о своих личных делах из Иераполиса. А что касается военных и политических дел, я думаю, тебе следовало бы понаблюдать за ними и позаботиться о них, присут­ствуя лично. Ты прекрасно знаешь, что всего этого слишком много для одного письма. А если стремиться к точности, то нелегко вмес­тить так много в письме и втрое большем. Все же я вкратце расскажу тебе об этих делах. Я отправил послов к сарацинам, приглашая их

прийти, если они хотят. Это — во-первых. Во-вторых, я отправил
охрану из людей самых бдительных, каких я только мог достать,
чтобы никто тайно не перешел отсюда к врагам и не донес бы им, что

⁴  Дафна — пригород Антиохии, где был громадный храм Аполлона, сожженный
во время пребывания Юлиана в Антиохии. Юлиан говорит о 60-й речи Либания «Моно­
дия на храм Аполлона в Дафне».

⁵  См. Odys. VII, 11З слл.

⁶  См. там же, XXIV, 245 слл.

⁷  ЧарфАг/ои тоб $гЮтатои то $рё^ос 2штгатро? ё^ёувто тоитоо щЬга^с.. Текст
дальше испорчен. Может быть, указательное местоимение хоьхоа «этого» употреб­
лено потому, что хозяина Юлиана звали тоже Сопатром, «тот» Сопатр — свойствен­
ник   «этого»   Сопарта.

⁸  Место пропущено переписчиком, возможно, потому, что содержало какой-то
антихристианский выпад. Очевидно, здесь говорилось о том, что солдаты бросают
христианство и переходят в язычество (см. письмо 19).

242

ПРИЛОЖЕНИЕ

мы уже в пути. Там же я вершил военный суд, по моему мнению, весьма милостиво и справедливо. Я приготовил запасных лошадей и мулов и собрал все войско в одно целое. Речные суда наполнены хлебом, вернее сухарями, и уксусом. Ты понимаешь, какого размера должно быть письмо, если рассказывать, каким образом каждое из этих дел сделано и что по поводу этого пришлось говорить. А что касается того, сколько писем и бумаг я подписал (все это следует за мной, как тень, и обступает меня со всех сторон),— то к чему мне стараться перечислять их здесь?

50. ПИСЬМО ЮЛИАНА ОТСТУПНИКА ПОРФИРИЮ КАТОЛИКУ¹ (106)

У Георгия была богатейшая и громадная библиотека трудов самых разных философов и многих историков. Немалое место в ней занимали многочисленные и разнообразные книги галилеян. Когда ты разыщешь всю библиотеку полностью, позаботься отослать ее в Антиохию. И имей в виду, что сам подвергнешься тяжкому наказа­нию, если не приложишь к розыску книг величайшего усердия. И если у тебя по тем или иным причинам возникнет о ком-либо подо­зрение, что это они унесли книги, и ты не сможешь убедить этих лю­дей никакими доводами, никакими клятвами, и даже подвергая пыткам слуг, то силой заставь их принести все.

51. ЮЛИАН ЕКДИКИЮ, ПРЕФЕКТУ ЕГИПТА ¹

Одни — любят  лошадей,  другие  птиц,  третьи — диких  зверей;

в меня же с детства вселилась сильнейшая страсть приобретать кни­
ги. И было бы странно, если бы я стал спокойно смотреть, как их за­
хватили люди, которым не хватает золота, чтобы удовлетворить свою
страсть к богатству, и которые надеятся и эти книги присвоить без
труда. Итак, окажи мне личную услугу, постарался найти все кни-

ги Георгия. Ведь у него было много книг и по философии, и по ри­торике, и излагающих учение нечестивых галилеян. Я бы, конечно, хотел, чтобы последние погибли; но чтобы вместе с ними не по­гибли и ценные книги, пусть и их все будут тщательно разыскивать. Руководителем же этих поисков пусть у тебя будет нотарий Георгия. И да знает он, что если честно отнесется к этому, то в награду полу-

чит свободу; а если он, наоборот, в чем-либо проявит недобросовест­ность, то пойдет на пытки. Я ведь знаю книги Георгия, если не все, то во всяком случае многие, — когда я был в Каппадокии ², он дал мне кое-какие из них для переписки, но затем забрал обратно.

52. ЮЛИАН — ЕКДИКИЮ, ПРЕФЕКТУ ЕГИПТА »(108)

Поговорка гласит: «Мне же рассказываешь мой собственный сон», а я, по-видимому, расскажу тебе то, что есть у тебя наяву. Говорят, что Нил, высоко поднявшись на многие локти, затопляет весь Еги-

¹ О Порфирии нам ничего не известно. Католик — финансовый чиновник. Ван Гронингеп пишет: ргаегесгиз аегапо ЛедурИ. Датировать письмо можно лишь прибли­зительно. Ясно, что оно написано после 24 декабря ЗС1 г. (когда был убит Георгий — о нем см. письмо 29). Биде полагает, что оно написано около июля 302 г., когда Юлиан при­был в Антиохию. Библиотека Георгия, с которой Юлиан познакомился во время своего пребывания в юности в каппадокийском замке Мацеллуме (см. следующее письмо), была нужна Юлиапу, возможно, для составления трактата «Против галилеян». Очевид­но,   ее  разграбили  во  время  убийства  Георгия.

¹  Написано приблизительно в то же время, как и предыдущее письмо.

²  Речь идет о пребывании Юлиана в замке Мацеллуме.

¹ Как видно из текста, письмо датируется временем сразу после 20 сентября 302 г.

ПРИЛОЖЕНИЕ

243

        пет; а если ты хочешь услышать число, то знай, что к 20 сентября он поднялся на 15 локтей. И сообщает это начальник лагеря Феофил. Итак, если ты этого не знаешь, то узнай от нас и обрадуйся.

53. ЮЛИАН ЕКДИКИЮ, ПРЕФЕКТУ ЕГИПТА » (109)

Если что и стоит нашего попеченья и забот, то это священное ис­кусство музыки. Итак, выбери из александрийцев сотню юношей благородного происхождения и распорядись  снабжать каждого из

них двумя артабами хлеба в месяц, а кроме того, маслом и вином, одежду же им будут поставлять казначеи ². Пока же нужно отбирать тех, кто обладает хорошим голосом. А если некоторые из них смогут подняться до вершины этого искусства, то пусть знают, что и от нас им уготована за их труд весьма большая награда. Но кроме нашей награды они получат пользу, очистив божественной музыкой свои

души, ибо нужно верить тем, кто в древности правильно учил об этом. Это — об юношах. А что касается обучающихся теперь у музыканта Диоскора, то последи, чтобы они ревностно перенимали его искус­ство. Мы же готовы, в чем потребуется, оказать им помощь.

54. ЮЛИАН АЛЕКСАНДРИЙЦАМ (110)

Человеку, изгнанному весьма многочисленными эдиктами многих императоров, надлежало ждать хотя бы одного еще царского эдикта

и уже затем возвращаться к себе, а не полагаться на свои дерзость и безумие и не глумиться над законами, как будто они вообще не существуют. Ведь и теперь мы позволили галилеянам, изгнанным покойным Констанцией, возвратиться на родину, но не в свои церкви. И вдруг мы узнаем, что наглейший Афанасий, побуждаемый своей обычной дерзостью, снова захватил  так называемый у них епископ-

ский престол, и что благочестивому народу Александрии это крайне неприятно. Посему мы повелеваем  ему  удалиться  из  города тотчас

¹  Датировка письма неясна. О развитии музыки в Александрии — см. Аmm.
М а г с,  XXII, 16,  17.

²  о! тэб -пцв/оо тероЕОтйтег. Биде полагает, что это — греческая калька —
рrаероsiti thesaurorum, начальники местных отделений ведомств sacrae largitionis,
где собирались золото, серебо и одежда (см. А. Н. М. J о n е s, Тhe Later Roman Empire., Охf,, 1964, стр. 428 cл.).

¹ Афанасий Александрийский — крупнейший церковный деятель IV в., глава сторонников никейской веры, автор многочисленных полемических и богословских трудов. Будучи изгнан с епископского престола Констанцием, к моменту воцарения Юлиана он скрывался (S о с г а t,., II, 26; S о z о men., IV, 2; V, 6; Т h. е о d о г е t.,

II,   13). После воцарения Юлиана и убийства Георгия (см. письмо 29), в соучастии в ко­
тором обвиняли, кстати, сторонников Афанасия (S о с г а t., IV, 3), он воспользовался
эдиктом Юлиана о возвращении изгнанных при Констанции церковников (см. письмо
25) и вернулся в Александрию в феврале 362 г. (Нistoria Acephala, 9). Афанасий сразу
же занимает епископский престол и развивает в высшей степени активную деятельность
по сплочению всех противников арианства, господствовавшего в тот момент в церкви.
Венцом его трудов был знаменитый Александрийский собор (S о с г а t., III, 7; S о z о –
m е n., V, 12; Rufin., 1,8). Как видно из 57 письма Юлиана, его особенно возмутило
то, что Афанасий крестил нескольких языческих женщин. Согласно Сократу, непосред­
ственным поводом к изданию этого указа Юлиана послужил донос от языческого насе­
ления Александрии (Sосгаt., III, 13). Из 56 и 57 писем видно, что Афанасий еще после
опубликования эдикта оставался в Александрии, возможно, ожидая результата про­
шения александрийских христиан, ответом на которое является 56 письмо. Лишь после
приказа Экдикию (57 письмо ) Афанасий скрывается, обманув тех, кто был послан аре­
стовать его (S о с г а t., III, 14; Rufin., I, 34; S о z о m е n., V, 15;   Т h е о d о г е t;,

III,   1).

16*

244                                                          ПРИЛОЖЕНИЕ

как он получит письмо нашей кротости. Мы объявляем, что если он останется в пределах города, то его ждут наказания, значительно более тяжелые и суровые.

55. ЮЛИАН АЛЕКСАНДРИЙЦАМ¹ (111)

Даже если бы основателем вашего города был кто-либо из тех ²,

кто, преступив свои собственные законы, избрав беззаконный образ жизни и вводя новые догматы и новые учения, подвергся справедли­вому наказанию, вы и тогда бы не имели основания добиваться воз­вращения Афанасия. Теперь же, хотя основатель вашего  города —

Александр и правит вами божественный хранитель города — царь
Серапис вместе со своей юной спутницей, царицей всего Египта Изи-
дой …,вы не взяли за образец здравые города, но больная часть го­
рожан осмеливается присваивать имя всего города ³.

Клянусь богами, мне очень стыдно, мужи-александрийцы, когда кто-либо из общества александрийцев заявляет, что он галилеянин.

Предки настоящих евреев в древности были в рабстве у египтян, а теперь вы, мужи-александрийцы, покорив египтян (ведь был же вашим основателем покорен Египет), сами, поправ священные заветы, добровольно обратились в рабство к тем, кто презрел учение пред­ков. И не вспоминается вам, как блаженно вы жили в древности, когда весь Египет был в общении с богами и мы наслаждались всеми

благами? Но скажите мне, те, кто сейчас у вас ввел это новое учение, что хорошего они принесли городу? Вашим основателем был благо­честивый муж, Александр Македонский; клянусь богами, он не сравним ни с кем-либо из этих людей, ни с значительно превосходя­щими их евреями. Лучше их был и Птоломей, сын Лага, а если бы Александр вступил в борьбу с римлянами, то он и их привел бы в

смятение. А как же поступили вслед за вашим основателем Птоло­меи, взращивая ваш город, как родную дочь? Ведь они расширили его не с помощью слов Иисуса и не руководствуясь учением нена­вистнейших галилеян создали для него то устройство, при котором он теперь процветает. Когда же мы, римляне, наконец, стали его вла­дыками,  прогнав плохо правивших  Птоломеев,  Август,  прибыв в

ваш город и обращаясь к вашим гражданам, сказал: «Мужи-алек­
сандрийцы, я прощаю городу всю вину из-за благоговения перед
великим богом Сераписом и также ради самого народа и величия го­
рода. Третья же причина моего к вам благоволения — моя дружба
с Арием»⁴: Арий этот был ваш согражданин, близкий друг цезаря
Августа, муж-философ.

Вот что, говоря вкратце, дали олимпийские боги именно вашему

городу, а о многом я, чтобы избежать чрезмерной длины рассказа, умалчиваю. Но разве вы не знаете, что дается видимыми богами еже­дневно не отдельным людям и не одному роду или одному городу, но вообще всему миру в целом? Или вы одни бесчувственны к исхо-

¹  См.  письмо  110.

²  Ван Гронинген читает не тшу ЗХА.шу, как Биде, а тйу ГаХьХж’а* — кто-либо из га­
лилеян.

³  тт)V Ъ”(12,1Чоиаз.\> ои ^7]Хо0уте? в6Х1у, аХХсе то уоиаойу ^лёро; (6) ЁТЙфГ^г’С’¹^ ву.ихт
тоХ[ла тб тт)? тг6Х$ш? ‘6\10\хх о нет у Биде, но вставлено Ван Гронингеном. Место неяс­
но. Биде переводит:«… вы не взяли за образец здоровую часть города…». Если принять
перевод Биде и исправить его в соответствии с чтением Ван Гронингена, он будет зву­
чать так: «… вы взяли за образец не здоровую часть города, но больную, которая
осмеливается…».

⁴  Арий Дидим Александрийский — философ,  учитель Августа.

ПРИЛОЖЕНИЕ

245

     дящим от Гелиоса лучам? Вы одни не знаете, что от него зима и лето? Вы одни не знаете, что им все животворится и движется? И вы не чувствуете, что Селена — от него и через него — созидательница всего и что она для города — источник многочисленных благ? И вы осмеливаетесь не поклоняться ни одному из этих богов, а Иисуса, которого не видели нивы, ни ваши отцы, вы считаете Богом-словом!

А того, кого испокон веков видит и на кого смотрит, и почитает и, почитая, проводит жизнь в благополучии весь человеческий род, я говорю про великого Гелиоса, про этот живой, наделенный умом и душой благодетельный образ умопостигаемого отца… Если вы по­верите моим увещаниям, то постепенно сами себя приведете к истине. И вы не уклонитесь с прямого пути, если поверите тому, кто сам шел той дорогой до 20 лет, а этим путем идет, с помощью богов, вот уже 12-й год.  Если вы послушаетесь нас, ваших друзей ⁵, то доставите мне боль­шую радость, а если желаете пребывать верными суеверию и «кате­хизису» обманщиков — то, по крайней мере, сохраняйте единомы­слие и не тоскуйте по Афанасию. Ведь есть же весьма многие из его учеников, которые могут в достаточной степени ублажить ваш слух

. и удовлетворить его зудящее стремление к нечестивым речам. О, если бы в одном Афанасии сосредоточивался порок этого нечестивого уче­ния! Но сейчас среди вас много подобных людей, так что в этом не будет никакой трудности. Ведь кого бы из этого множества вы ни взяли, никто в толковании писания не будет хуже того, кого вы желаете. Если же вы обратились ко мне с этим хода­тайством,   любя   Афанасия за какое-то другое его искусство (ведь

я уже давно знаю, что это человек, на все способный), то знайте, что именно из-за этого он и изгнан из города. Ведь противоестествен­но, чтобы склонный к интригам человек управлял народом. А если это и не человек, а жалкий человечишка, каким и является он, слиш­ком много воображающий о   том, что он рискует своей головой ⁶,—

именно это и кладет начало беспорядкам. Итак, чтобы у вас не воз­никло ничего в этом роде, я раньше велел ему уйти только из горо­да, а теперь приказывают вообще покинуть Египет.

Пусть это будет доведено до сведения моих граждан александрий­цев!

56. ЮЛИАН ЕКДИКИЮ, ПРЕФЕКТУ ЕГИПТА¹ (112)

Хотя обо всем прочем ты нам и не пишешь, но написать о враге богов Афанасии ты был должен — тем более, что тебе уже давно прекрасно известно, что мы справедливо постановили о нем. Кля­нусь великим Сераписом, если до декабрьских календ враг богов Афанасий не покинет этого города, а еще лучше — вообще Египта, я накажу находящихся в твоем распоряжении служащих ² штрафом в 100 фунтов золота. Ведь ты знаешь, что я осуждаю не скоро, но еще менее скоро я прощаю уже осужденного.

(И собственной рукой): Меня очень беспокоит такое пренебре­жение к моим приказам. Клянусь богами, я ничего из сделанного

⁵  Е1 (лёу ооС ф’Ло1? –<][).>.ч ягг’г)еаг)г — пе ясно, имеет ли в виду Юлиан одного себя
или вообще язычников.

⁶  Место, трудное для перевода: о’^ос, о [ле-^а сно^гус? лер! тт)? у.г^аЩс, уЫмуеивы.

¹  См. письмо 110.

²  Употреблено выражение тт) йшхйСщ соь тз|е1…,,  буквально: «находящийся в
твоем распоряжении отряд». В Поздней империи государственные чиновники считались
находящимися  на  военной  службе.

246

ПРИЛОЖЕНИЕ

тобой не увидел бы, вернее не услышал с большей радостью, как то, с     что нечестивец Афанасий, осмелившийся в мое царствование скло­нить к крещению знатных эллинских женщин, изгнан из пределов Египта. Да будет он изгнан!

57. ЮЛИАН БОСТРИЙЦА.М¹ (114)

Я думал, что предводители галилеян будут более благодарны мне,

чем тому, кто до меня управлял государством. Ведь при нем многим
пришлось быть в изгнании, подвергаться преследованиям и арестам,
а великое множество так называемых еретиков было даже уничто­
жено, например, в Самосатах, Кизике, Пафлагонии, Вифинии, Га­
латии и у многих других народов, где целые селения были стерты с

лица земли. При мне же все совершенно изменилось — и изгнанным разрешено возвращение, и тем, у кого конфисковано имущество, предоставлена, по нашему закону, возможность получить обрат­но все, что им принадлежало. Они же дошли до такой степени бешенства и безумия, что, так как им уже нельзя больше тиран­ствовать и делать все, что раньше делали друг другу и творили по отношению к нам, почитающим богов, то теперь в своем озлобле­нии они хватаются за камни, осмеливаются возбуждать народ и под­стрекать его к мятежам, не почитая богов и не повинуясь нашим эдик-

там, как бы они ни были гуманны. Мы не позволяем никого из них против воли тащить к алтарям, но ясно им объявляем, что если кто-нибудь добровольно хочет принять участие в наших священных возлияниях и омовениях, должен сначала принести очистительную жертву и умолить отвращающих беды богов. Столь далеки мы, кля­нусь Зевсом, даже от мысли о том, чтобы  кто-либо из нечестивцев

участвовал вместе с нами в священных жертвоприношениях, прежде чем очистит душу мольбами к богам, а тело — положенными очис­тительными обрядами.

И понятно, почему толпа,  обманутая так называемыми   клири­ками,   утратив   безнаказанность,   стала   склонна   к   возмущениям:

ведь те, кто до настоящего времени тиранствовал, не довольству­
ются тем, что не несут наказания за совершенное ими зло, но меч­
тают о той власти, которой они обладали раньше, ибо сейчас им не
разрешено творить суд, писать завещания ², присваивать чужое
добро и все забирать себе; и они используют любой повод для бес­
порядков и, по пословице, «подливают масло в огонь» ³, побуждая
толпу к раздорам и прибавляя к ранее совершенному ими злу еще

большее. И посему я решил объявить настоящим декретом всему народу и сделать общеизвестным следующее: пусть никто не восстает вместо с клириками и не поддается на их уговоры хвататься за камни

¹ Датировка дана в самом эдикте — 1 августа 362 г. Сразу после восшествия на престол Юлиан назначает президом Аравии ярого язычника ритора Бэлея (см. S е е с к, ук. соч., стр. 97), которому пишет Либапий, заступаясь за обвиняемого в антиязыче­ских актах в царствование Констанция чиновпика-христианина Ориона. Очевидно, в результате мероприятий Юлиана и Бэлея в городе возникли беспорядки. В данном пись­ме Юлиан явно пытается возложить всю вину на епископа Тита и настроить бострий-цев против пего. Письмо использовал как источник Созомен (V, 15). Тит Бострийский— известный епископ, автор частично дошедшей до нас книги «Против манихеев», жил и был   епископом и после Юлиана (S о с г а t., III, 25).

^а По закону Константина (Соd. Тheodos., XVI, 2, 4) было разрешено завещать имущество церквям. Очевидно, Юлиан этот закон отменил.

ПРИЛОЖЕНИЕ

247

и не повиноваться властям. Коли угодно — пусть посещают свои собрания и пусть возносят за себя молитвы, какие считают нужными. Но если они же в собственных интересах будут подстрекать других к мятежам,— пусть никто, если не хочет быть наказанным, не идет за ними.

Объявить же это особо городу бострийцев меня побудило то, что

епископ Тит и клирики в записках, которые они представили нам, обвиняют народ: как будто бы они убеждали народ не восставать, а народ сам стремился к беспорядкам.  Я поместил дословно в свой

эдикт то, что он осмелился написать в своих записках: «и хотя хри­стиане числом не меньше эллинов, их сдерживает наше увещание никому нигде не нарушать порядка». Вот что сказано о вас еписко­пом! Вы видите, как он говорит, что ваше спокойствие и порядок — не следствие вашей доброй воли, но что вы против своей воли, по  его словам, удерживаетесь только его увещаниями! Так выгоните по своей воле вашего обвинителя, а сами, всем народом, будьте в добром согласии друг с другом. И пусть никто никому не противо­действует и не чинит обиды: ни заблуждающиеся — тем, кто пра­вильно служит богам, как это надлежит по испокон веков передан­ным нам обрядам, ни служители богов пусть не предаются грабежам и не бесчинствуют в домах тех, кто заблуждается скорее по незнанию, чем сознательно. Убеждать и поучать людей надлежит не кула­ками, не оскорблениями и не физическим насилием, а разумными доводами. И я еще и еще раз убеждаю тех, кто стремится к истинному почитанию богов, не причинять обиды толпе галилеян, не нападать на них и не оскорблять их. Скорее жалости, чем злобы достойны те,

кто заблуждается в делах величайшей важности,— ведь воистину величайшее из всех благ есть почитание богов, как наоборот, вели­чайшее из всех зол — нечестие. Тем, кто отвернулся от богов к мерт­вецам и трупам, приходится терпеть такую кару… А мы разделяем и страдания тех, кто попал в какую-либо беду, и радость тех, кто из­бавлен и спасен богами.

Издано в Антиохии в августовские календы.

58. ЮЛИАН ЖИТЕЛЯМ ЭДЕССЫ ¹ (115)

Я всегда был так кроток и человеколюбив ко всем галилеянам,

что никогда не допускал насилия по отношению к кому-нибудь из них, не позволял силой влечь их в храм или угрозами принуждать к чему-нибудь подобному. Но приверженцы арианской церкви, ко­торым придало наглость богатство, напали на приверженцев учения Валентина и осмелились учинить в Эдессе такое, чего   никогда не

бывает в порядочном городе. А так как их поразительным законом им заповедано (раздать свое имущество), чтобы без труда войти в

¹ Дата письма неясна. Биде предполагает, что оно, как и предыдущее письмо к жителям Востры, написано летом 362 г. в Антиохии. Мера, принятая Юлианом против эдесской церкви,— одна из серии мер, предпринятых им против отдельных церк­вей и христианских городов. По сообщению Созомена (V, 3,5), впрочем, малоправдоподобному, Юлиан отказывает в военной помощи христианскому городу Низибину, он лишает автономии Констанцию в Палестине (S о z о m е n., V, 3, 71), Кесарию Каппадокийскую (S о z о m е n., V, 4, 1; Liban., XVI, 14); широко известен конфликт Юлиана с антиохийскими христианами, в письмах он угрожает Пессинунту, упрекает александрийцев. Известно, что Юлиан, отправляясь в персид­ский поход, отказался пройти через Эдессу (S о z о m е n., VI, 1, 1; Т h е о d о г е t., III, 26, 2). Очевидно, Эдесса была почти исключительно или исключительно христиан­ским городом, ибо Юлиан угрожает репрессиями всем жителям Эдессы.

248

ПРИЛОЖЕНИЕ

«царствие небесное», мы, присоединяясь в этом к усилиям их свя­тых, повелеваем, чтобы все движимое имущество эдесской церкви было отобрано и отдано солдатам, а недвижимое имущество стало частью наших собственных владений, чтобы, став бедняками, они образумились и не лишились «царствия небесного», на которое они еще надеются. Жителей Эдессы мы убеждаем воздерживаться от вся­ких мятежей и раздоров. А то как бы вы, возбудив против себя наше человеколюбие, не потерпели за учиняемые вами общественные беспорядки наказание мечом, огнем и изгнанием!

59. О ГРОБНИЦАХ И ПОХОРОНАХ ¹ (136)

После долгих размышлений я почел своим долгом восстановить теперь, подтвердив законом, древний обычай. Ведь древние, уста­новившие прекрасные законы, размышляя над этим, пришли к мыс­ли, что есть громадное различие между смертью и жизнью, и решили, что и тому и другому должно быть свойственно свое. Ибо смерть — это вечный покой (тот «медный сон», о котором поют поэты) ², а жизнь, наоборот, приносит много печального, но много и веселого, то непри­ятности, то самое хорошее. И приняв все это во внимание, они пос­тановили, что выполнять обряды, связанные с умершими, нужно в одно время, а заботиться о делах повседневной жизни — в другое. Кроме того, они считали, что начало и конец всего — боги, и верили, что и при жизни мы подвластны богам, и после смерти — возвраща­емся к ним. А что касается вопроса о том, одни ли и те же боги управ­ляют и тем и другим миром или одни правят живущими, а другие — умершими, то о нем, очевидно, не стоит рассуждать при всех. Но если Гелиос, дающий день и ночь, своим приходом и уходом вызываю­щий <зиму> и лето, наиболее древний из богов, к кому восходит и от кого исходит все, поставил правителей над живущими и назначил владык над мертвыми, то и мы должны отдавать должное и тем и дру­гим и подражать в нашей повседневной жизни порядку, установлен­ному богами во всем бытие.

Итак, смерть — это покой, а покой свойствен ночи. Посему, я по­лагаю, надлежит именно ночью заботиться о погребении умерших, в то время как совершать что-либо подобное днем по многим причинам

¹  В кодексе Феодосия (IX, 17, 5) и частично в кодексе Юстиниана (IX, 19, 5) сох­
ранился следующий текст закона, изданного Юлианом: «Император Юлиан Август,
к народу. Бесчинство по отношению к могилам умерших и посвященным им участкам
земли продолжается несмотря на то, что наши предки всегда считали близким к кощун­
ству даже взять оттуда камень или потревожить землю, или вырвать дерн. Но некоторые
даже уносят из погребений украшения для своих триклиниев и портиков. Прежде всего,
мы побуждаем их не впадать в грех и не осквернять святость могил и прямо запрещаем
такие поступки в страхе перед наказанием и местью Ман. Во-вторых, по нашим сведе­
ниям, тела умерших людей проносят при большом стечении народа и громадном коли­
честве присутствующих, что, как зловещее знамение, оскверняет взоры людей. В самом
деле, разве хорошее предзнаменование — начинать день с похорон? А как после это­
го идти в храмы к богам? Таким образом, так как и скорбь при похоронах любит тайну,
и для умерших совершенно безразлично, выносят их днем или ночью, надлежит осво­
бодить всех людей от этого зрелища, чтобы скорбь на похоронах казалась действитель­
но скорбью, а не помпезным трауром. Дано в канун февральских ид, в Антиохии, во вре­
мя четвертого консулъстваЮлиана и первого Саллюстия» (12 февраля 363 года). Вероят­
но, этот латинский текст — сокращение написанного самим Юлианом греческого текс­
та, дошедшего лишь частично, очевидно,— вторая половина. Мотивы закона—чисто ре­
лигиозные — неоплатоническая практика очищений и вера в знамения, чуждые хри­
стианским представлениям.

²  Iliad.,   XI,   241.

ПРИЛОЖЕНИЕ

249

запрещается. Каждый по своему делу ходит по городу, и все полно идущими в суды, на рынок или с рынка, сидящими за своей работой, заходящими в храмы, чтобы в своих добрых надеждах заручиться поддержкой богов. И вот тут, бог знает, какие люди, положив на носилки труп, проталкиваются среди занятых всем этим. Это ни в коем случае недопустимо. Ведь те, кто встречается с похоронами, часто бывают преисполнены тягостного чувства; одни считают это дурным предзнаменованием, а другим — тем, кто идет в храмы, нель­зя приближаться к святыне, прежде чем они не очистятся от осквер­нения. Ибо после подобного зрелища не годится приближаться к богам, так как они, творцы жизни, всех более чужды тлению. Но это еще не самое плохое. А что же? Священные места и храмы богов от­крыты, и часто кто-нибудь внутри приносит жертву, совершает воз­лияния и молится, и в этот момент мимо самого храма проносят труп и зловещие звуки плача доносятся даже до алтарей. Разве вы не знаете, что как дневные и ночные дела прежде всего должны быть отделены друг от друга, так, естественно, и (похороны) ³… должны совершаться не днем, а быть сохранены для ночи? Ибо не годится избегать при трауре ношения белых одежд, а хоронить умерших — среди бела дня. Лучше уж первое, если только это не оскорбительно ни для кого из богов, а второе никак не может не быть нечестием ко всем богам. Ибо похороны тем самым и несправедливо посвящаются олимпийцам, и несправедливо же отнимаются у богов подземного мира (или каким другим именем предпочитают именоваться прави­тели и господа душ). И я знаю, что наиболее сведущие и понимающие в священных обрядах считают, что обряды подземным богам следует совершать ночью или, во всяком случае, после 10 часов дня. Если же это лучшее время для поклонения подземным богам, то мы, конечно, не назначим лучшего времени и для обрядов, связанных с мертвецами. Этого достаточно для тех, кто повинуется охотно, и узнав, какие неправильные поступки они совершали, пусть они изменятся к лучшему. А если кому-либо нужны и угрозы наказанием, да знает он, что потерпит самое суровое наказание, если осмелится до 10 ча­сов дня хоронить и проносить по городу кого-либо из умерших. Но пусть это совершается от захода солнца и до его восхода, а светлый день да будет посвящен светлым же делам и   олимпийским   богам.

60. ЮЛИАН ЛЕОНТИЮ ¹ (152)

Летописец-фуриец сказал, что люди должны верить ушам мень­ше, чем глазам ². Я же, если бы и десять раз тебя видел, не верил бы глазам так, как сейчас верю своим ушам, узнав от человека, который никогда не солжет, что ты, как настоящий мужчина, сражаясь, говоря словами Гомера, «руками и ногами» ³, сам себя превзошел. Итак, разрешая тебе пользоваться оружием, мы посылаем тебе пол­ное вооружение, которое в настоящее время носит пехота (оно легче оружия кавалерии), и зачисляем тебя в отряд телохранителей ⁴ (ку­да принимаются лишь те, кто уже служил в армии и принимал учас­тие в сражении).

³ Текст испорчен.   Слово «похороны» вставлено по смыслу.

¹  Ни адресат, ей дата письма, ни событие, о котором идет речь,—неизвестны.

²  Н е г о d., I,   8.

³  Odys. VIII, 148.

⁴   т<Ь Хйу оЫеС<ЛV аоуТс<7уДТ1 — так называемые domestici.