Панкин Алексей
Экс-СССР будут изучать по Фурману.
Информационное агенство “Новости-Молдова”
http://www.newsmoldova.ru/commentary/20110729/189774692.html
30 июля будет 9 дней после кончины Дмитрия Фурмана, выдающегося мыслителя, политолога, публициста. Его болезнь была неизлечимой и заключалась в том, что постепенно отказывали конечности. В последние недели работоспособным оставался один палец. Он сам, его семья и все его друзья знали, что он скоро умрет. Тем не менее, каждый поход к нему в гости превращался в интеллектуальное пиршество и по-настоящему веселое, а не натужное и скорбное общение.
А 18 августа 1991 года мы с Фурманом, распределив по отпускам жен и детей, так душевно по-холостяцки обсудили политическую ситуацию в СССР накануне намеченного на следующую неделю подписания нового Союзного договора, что я, не в силах идти домой, остался у него ночевать. Наутро, 19 августа, он разбудил меня словами: «В стране переворот. Горбачева сняли». Я еще не успел толком осознать, что произошло, как он уже объяснил, чем все это завершится: неважно, кто победит в конечном счете – ГКЧП или Ельцин. Любой победитель уничтожит оппозицию и будет долго цепляться за власть под лозунгами то ли преодоления хаоса, то ли защиты демократии. Законный президент Горбачев с его склонностью к компромиссам не будет нужен ни тем, ни другим. А, значит, демократия уже проиграла.
Оценка, сделанная Фурманом в первые же минуты после того, как он узнал, что на улицы Москвы выведены танки, оказалась пророческой.
Мы познакомились и подружились с ним в 1979 году, в Институте США и Канады. Он был необычным советским американистом. Американисты в большинстве своем тогда были либо пропагандистами, стремящимися доказать, что Америка – это «империя зла» (впрочем, в 1980-е гг. это была уже почти маргинальная позиция), либо – гораздо чаще – добросовестно пересказывали прочитанное о предмете в американских книжках и журналах, с трудом маскируя комплекс неполноценности от того, что в СССР все не так.
Фурман существовал вне анти- или про-американских стереотипов, ему было интересно разбираться, как там все устроено по-настоящему. И я помню, как увлеченно приезжавшие в ИСКАН американские политологи обсуждали его вышедшую в 1981 году книгу о роли религии в формировании американского общества и демократии – то был объективный взгляд со стороны, который и им открывал что-то новое про их страну.
Работая в академическом Институте США и Канады, Фурман еще до перестройки мечтал создать Институт Советского Союза. Особенность нашей тогдашней жизни заключалась в том, что международные исследования были куда менее догматизированы, чем изучение нашей собственной страны, и поэтому именно туда стремились наиболее раскованные умы. В результате, открытую американскую жизнь мы знали в больших деталях, чем засекреченную советскую. Данный парадокс, по-моему, многое объясняет в том, почему перестройка закончилась для СССР столь трагически.
Института он так и не создал – он просто сам стал таким институтом. Уже после распада СССР он выпустил серию фундаментальных сборников, посвященных сопоставительному анализу развития России, Украины, Белоруссии, Молдавии, стран Балтии, Южного Кавказа, Казахстана, собирая каждый раз лучшие интеллектуальные силы, которые в этих республиках существуют.
А в отношении к тому, что было и перестало быть СССР, Фурман являлся настоящим советским демократом-интернационалистом. Он был убежден, что обретение республиками независимости – объективный процесс, но этот бывший союз республик был его Родиной. Волею судеб став гражданином России, он переживал за то, что происходит, скажем, на Украине, в Грузии или Киргизии (книгу о которой он достучал одним пальцем буквально накануне кончины), так, как будто это все еще его страна.
Его книги (а писал Фурман не только о США и бывший советских республиках, но и об Индии, Китае, Израиле – предварительно осваивая язык страны, которую собирался изучать) будут актуальны очень долго: конъюнктура во всех этих странах меняется стремительно, а политические культуры формировались веками, и обращение к прошлому всегда будет помогать понять настоящее.
Ушел человек, которого, уверен, признают классиком мирового обществознания.
“Московские Новости”
http://mn.ru/Alexey_Punkin/20110906/304686845.html
Дмитрий Фурман, выдающийся политический мыслитель, историк, культуролог, религиовед, делал пророческие выводы из спорных посылок.
Его вышедший на днях сборник «Публицистика нулевых» оказался крайне актуален. Особенно в нынешней системе координат, где по одной оси — яростная полемика о том, что же было разрушено, а что создано в результате поражения августовского путча 1991 года; по другой — агония режима Каддафи в Ливии; а по третьей — начало интригующего своей неопределенностью избирательного сезона.
В основе мировоззрения Фурмана лежит убеждение, что смысл мировой политической истории в движении к демократии, в которой главное — возможность периодической смены власти путем свободных и честных выборов. Любое общество, в какой бы точке планеты оно ни находилось, обречено на демократию. Но когда это случится, рано или поздно, с какими издержками, зависит от исторического опыта, устройства, политической культуры каждого конкретного общества.
«Ни российская власть, ни общество и его самая активная часть — интеллигенция, ни то, что у нас принято называть народом, оказались не готовы к демократии как образу жизни и мышления, и все они, каждый по-своему, способствовали возникновению системы, камуфлирующей этот факт и во многом воспроизводящей модели прежней эпохи», — точно суммирует отношение Фурмана к послеавгустовскому развитию России составитель сборника Павел Палажченко, младший соратник Михаила Горбачева.
Эту систему Фурман именует «имитационной демократией». В ней присутствуют и элементы политической конкуренции, и свобода слова, но нет главного — готовности действующей власти проиграть выборы.
Отцом такой системы он считает Бориса Ельцина. Президенту Путину как наследнику Ельцина осталось лишь внести завершающие штрихи в государственное строительство, в результате которого и сложилась конструкция безальтернативной власти. Это не переходный период от тоталитаризма к демократии, а вполне самодостаточная система, не имеющая внутренних стимулов для эволюции.
К такому историософскому построению возможно самое разное отношение. Ну и бог бы с ней, с демократией, лишь бы не трясло, считает, как я уверен, большинство населения, до сих пор не оправившееся от житейских и политических потрясений, вызванных перестройкой. Те, кого у нас в стране принято называть «демократами», воспринимают «вертикальные нулевые» как откат от «свободных девяностых». А консерватор процитирует Черномырдина («Какую партию ни создавай, все равно получается КПСС») и заключит, что нужно было не ломать, а совершенствовать то, что имелось. Продвинутый социолог назовет Фурмана последним из могикан всемирного подъема традиционной демократической мысли 60-х и скажет, что с тех пор обнаружены куда более сложные траектории исторического развития, чем неуклонное движение к демократии. И каждый по-своему будет прав.
Однако сила построений Фурмана в его выводах. Он писал фундаментальные труды не только о России и странах СНГ, но и об Америке, Индии, Китае, Ближнем Востоке. В своей публицистике, основанной на этом багаже, встраивал наш режим «безальтернативной власти» в единый типологический ряд с системами правления, сложившимися в Египте, Тунисе, Ливии, Сирии, Киргизии, Белоруссии, Казахстане.
У таких режимов короткое историческое время. К переходу к демократии они самостоятельно не способны (наивно ожидать, пишет Фурман, что действующий лидер своими силами будет создавать условия для собственного поражения на выборах). Прорывы к ней реальны лишь путем внесистемных действий. Об этом Фурман говорил как ученый, т.е. человек, описывающий ситуацию такой, какой он ее видит, независимо от того, нравится она ему или не нравится. И говорил задолго до всяких «цветных революций» и «арабской весны».
Однако как нормальный человек, желающий спокойной жизни себе и своим детям, он вовсе не рвется в очередной раз попасть под колеса вычисленной им самим же исторической неизбежности. И чем ближе по времени к нашим дням собранные в «Публицистике нулевых»» статьи, тем активнее ищет автор пути максимально мягкого решения «квадратуры круга».
Вот почему самым важным шагом в сторону демократии за все двадцатилетие независимого существования России он считает отказ Путина избираться на третий срок при наличии такой политической возможности и даже народного мандата. Вот почему он так приветствовал все заявления президента Медведева о необходимости политического реформирования, хотя и критиковал тандем за то, что их действия отставали от намерений.
Последняя публикация, включенная в книгу, датируется маем 2011 года. В июле Дмитрия Фурмана не стало. Мне очень интересно, что он писал бы сейчас. Как, например, отнесся бы к идее выдвижения в президенты сразу и нынешнего президента, и нынешнего премьера?
Печально, что мы уже не узнаем, рассматривал ли он такой вариант.
