Великая чеченская стена
18. НОЯБРЯ 2002
http://www.profile.ru/items_8253
Придя к власти и начав новую войну с терроризмом, наш президент, учтя уроки прошлого, прежде всего позаботился об установлении контроля над информацией, поступающей из Чечни. Контроль был установлен, с одной стороны, для того, чтобы не смущать население, а с другой — чтобы население не мешало власти действовать по своему сценарию. Однако сейчас все более очевидно, что в результате сама власть не располагает адекватной информацией о происходящем в Чечне.
Благодаря информационной блокаде через СМИ к власти ничего особенного не просачивается. Сам же президент в основном общается с теми, кто кровно заинтересован в продолжении войны и занимает максимально жесткую позицию по Чечне — с военными и людьми типа Кадырова, для которых мир во много раз страшнее войны. Но так как на деле успехов в Чечне нет, то, что говорят эти люди, и то, во что верит президент, становится все более далеким от действительности. Речь, по сути, идет о “ножницах” между реальностью и предлагаемой информацией.
Последние инициативы федеральной власти по чеченскому урегулированию, как я думаю, — порождение именно этой ситуации. Конечно, проведение референдума по конституции Чечни и избрание чеченского президента — задачи вполне осуществимые. Уж что-что, а референдумы и выборы мы проводить умеем. Однако думать, что эта конституция, которую никогда не прочтет ни один чеченец, что-то изменит, и что победивший на выборах Кадыров (или кто-то другой) станет в глазах чеченского народа законным президентом, просто смешно. Будет создана очередная “потемкинская деревня”, которую государство щедро оплатит, выделив большие суммы на развитие ее виртуальной экономики (на самообман нам денег не жалко).
Для меня абсолютно очевидно, что, к сожалению, Чечни в составе Российской Федерации уже не будет. Максимум, чего мы можем добиться, — это ценой очень большой крови и уничтожения большинства чеченцев, способных держать в руках оружие, сломить (очень не скоро и лишь на время) чеченское сопротивление. Но даже это ничего не изменит: следующее поколение чеченцев, воспитанное на мифологии “великой героической борьбы с русскими”, на песнях о “героях” Дудаеве и Басаеве, обязательно снова восстанет. Мы сами создали ситуацию, когда самосознание этого народа теперь уже неотделимо от идеи освобождения от России, и он просто не сможет смириться с тем, что его республика — субъект Российской Федерации. Таким образом, на мой взгляд, вопрос о выходе Чечни — это лишь вопрос о сроках и формах.
К сожалению, приходится признавать, что Чечня — это такое блюдо, которое российский организм уже не в состоянии переварить. И чем больше предпринимается усилий по удержанию этого блюда в организме, тем больше вероятности, что и сам организм пострадает от “несварения”. Да, власть заявляет, что, борясь за Чечню, она борется за единство Федерации. Власть говорит, что, если отдать Чечню чеченцам, по всей стране начнется цепная реакция, в результате которой отдавать придется и Татарстан. Но вполне возможно, что именно наша борьба за удерживание Чечни как раз и подготовит кризис, последствия которого могут оказаться значительно хуже, чем чисто гипотетический выход Татарстана из состава РФ .
Итогом такого удерживания может быть кризис с летальным для российского государства исходом. Ведь Россия с Чечней не может быть демократической и правовой, следовательно, она не сможет стать преуспевающей и в экономическом плане. А значит, она будет продолжать гнить, слабеть, превращаясь во все более слабозаселенное и экономически отсталое буферное пространство между преуспевающими гигантами — Европой и Китаем. И может так случиться, что не только чеченцы и татары, но вполне русские люди во вполне русских регионах начнут все больше тяготеть не к Москве, от которой ничего хорошего не дождешься, а кто — к Китаю, кто — к Европе. Пытаясь любой ценой удержать Чечню, власть на деле ведет страну именно к такому коллапсу, которого она смутно страшится и которого она, конечно, не хочет. Но власть сама надела себе на глаза повязку, и увидеть, куда идет, она уже не в состоянии.
