Слабости президента
27.10. 2003
Кажется, сильнее нашей президентской власти вообразить трудно. Создатель российской конституции постарался оговорить в ней для себя все возможные права, переданные затем назначенному им преемнику. Власть второго президента, вроде бы, ещё больше, чем первого. Он — популярнее, оппозиция при нём ещё слабее, он избавился от наиболее опасных средств массовой информации и наиболее нелояльных олигархов, создал карманный Совет федерации, лишил губернаторов неприкосновенности, чуть ли не построил свою вертикаль власти и чуть ли не создал партию большинства, единственная идеология которой — преданность ему. Куда уж больше? Но всё более возникает впечатление, что президент — слаб, и уж слишком многое вызывает у него опасения. Возьмём только два эпизода прошлой недели.
Первый — конфликт из-за Тузлы. Я лично склонен верить Ткачёву, что построение дамбы — его инициатива, и мотивирована она именно теми достойными восьмиклассника соображениями, которые он перечисляет. Но может быть, здесь и какая-нибудь сложная интрига. Одно ясно — имеющее важнейшее внешнеполитическое значение решение, чуть ли не поставившее нас на грань войны с соседним государством, было принято не президентом, а провинциальным губернатором. Я не думаю, что подобное возможно даже в самой демократической и федеральной стране. Между тем, Ткачёв явно ничего не боится, а президент молчит.
Теперь второй эпизод — эпопея с Ходорковским. Прокуратура всё же его арестовала. Все требуют от президента реакции. Но он молчит, как чекист на допросе в гестапо. И скорее всего, будет молчать до последней возможности или говорить, как и раньше, что — то вроде: «я звонил прокурору, но у него всё время занято».
Всё это — не поведение человека, обладающего властью. И это даже нельзя объяснить растерянностью, противоречивостью стремлений президента. Это — просто очевидная слабость. Откуда же эта слабость? Может быть, это не слабость президентской власти в России, а просто слабость человека Путина?
В какой-то мере, возможно, это так. Когда Ельцин решал вопрос о преемнике, я думаю, он искал прежде всего человека, который не будет слишком независимым и «неконтролируемым». И, может быть, несколько «перестарался». Но, тем не менее, дело не только в этом. Слабость президента — не чисто личная, а как ни странно — именно институциональная, системная.
Сила демократических правителей — в том, что они могут перейти в оппозицию. Если человек знает, что самое страшное, что с ним может произойти, не так уж страшно, он становится не зависимым. «Настоящий» авторитарный правитель, военный диктатор, зависит от той силы, на которую он опирается — армии. Её он должен ублажать. Но если она верна, он может проводить политику, в правильности которой он убеждён.
У нас нет ни того, ни другого. Власть у нас не может перейти в оппозицию, так как даже только расследование событий, приведших к чеченским войнам — это уже катастрофа. А сколько было таких событий и при Ельцине, и при Путине! Но вместе с тем у власти нет чёткой опоры на силу, да и силы такой нет. Власть должна идти на выборы. Она не может освободиться от демократической и правовой формы. И если Ельцин мог обеспечивать лояльность, просто раздавая государственную собственность, то у Путина нет и этой возможности. И это делает власть предельно осторожной и крайне зависимой от её сторонников и слуг.
Ясно, что неконтролируемый миллиардер Ходорковский опасен. Но просто и «честно» уничтожить его нельзя. Это надо сделать «по закону» и чужими руками. Но другой стороной этого оказывается зависимость власти от этих «чужих рук». Возможность уничтожить Ходорковского и невозможность никого наказать за провалы даже таких громадных масштабов, как события на Дубровке, — это две стороны одного и того же.
Ясно, что нужно организовать выборы и что это никто не может сделать лучше, чем местная власть. Но это значит, что Ткачёв, контролирующий избирателей громадного края, может безнаказанно делать, что хочет.
Власть, которая может уйти — свободна. Власть, которая не может уйти, но опирается на силу, зависит от этой силы. Власть, которая не может уйти, но не опирается на силу, зависима от всех. И поэтому президента у нас может «подставить» каждый, как каждый может обидеть девушку.
