ТРАГЕДИЯ ДЖОНСТАУНА И АМЕРИКАНСКИЕ СЕКТЫ

6 . 1979

PDF файл

16 ноября 1978 г. в Джорджтаун, столицу Гайаны, прибыл конгрес­смен от штата Калифорния Лео Райен. С ним были журналисты и несколько родственников членов американской секты «Народный храм», организовавшей колонию-коммуну в джунглях неподалеку от границы с Венесуэлой. Райен прибыл для расследования слухов о том, что членов этой секты удерживают в колонии, названной Джонстауном по имени основателя секты Джима Джонса, силой. На следующий день сам Джонс, который всячески противился визиту Райена и даже перед этим послал ему подписанную всеми колонистами петицию с просьбой оставить их в покое, принимал конгрессмена в Джонстауне.

Коммуна произвела на Райена очень приятное впечатление: весе­лые люди, детский сад, библиотека, клуб, мастерские. Ночевать группу на месте, однако, не оставили, и она разместилась неподалеку, в мес­течке рядом с посадочной площадкой, где приземлился доставивший их из Джорджтауна самолет. Местечко это соединялось с колонией дорогой в джунглях, по которой из-за непролазной грязи можно было проехать лишь с помощью трактора.

На следующий день Райен и его спутники вновь приехали в Джон­стаун. На этот раз обстановка была иная. Вопрос об оружии, по слу­хам, хранившемся в Джонстауне, заданный одним из журналистов Джонсу, вызвал у него почти истерику. Нашлись среди колонистов желающие уехать вместе с Райеном, причем они сообщали об этом тайком, явно боясь Джонса. Один из колонистов неожиданно бросился на Райена с ножом, но его остановили люди, сопровождавшие конг­рессмена.

Наконец, группа Райена и беглецы выбираются из Джонстауна и прибывают к посадочной площадке. Не успели они погрузиться в самолет, как один из беглецов и внезапно появившиеся вооруженные колонисты, добравшиеся с помощью трактора из Джонстауна, открыли стрельбу, в результате которой Райен, три журналиста и один беглец были убиты.

Но самое страшное было потом. Когда в Джонстаун прибыло под­разделение гайанской армии, оно обнаружило вымерший поселок и гору трупов. Пока происходили описанные события, 911 жителей поселка, в том числе и вернувшиеся сюда убийцы Райена, покончили с жизнью, приняв сильнодействующий яд. Несколько уцелевших свидетелей рас­сказали, что матери и работники яслей сами давали яд детям. Многие трупы лежали вместе, обнявшись,— муж, жена, ребенок… Джонс пустил себе пулю в лоб.

Секта Джонса имела маленький дом в Джорджтауне, подобие гостиницы или общежития для приезжающих колонистов. В этот день одна из ближайших помощниц Джонса, находившаяся там, разгова­ривала с ним по радио. После разговора она перерезала горло своим троим маленьким детям, а затем и себе ‘.

Что же произошло в Джонстауне? Что побудило этих людей к мас­совому самоубийству?

К сожалению, хлынувший сейчас в прессу громадный поток инфор мации о ранее почти неизвестной секте Джонса, одной из приблизи­тельно 2 тыс. (точного числа никто не знает) больших и малых аме­риканских сект, все же не дает полной картины ее истории, идеологии и организации. Со временем, когда будут опубликованы сохранившиеся в Джонстауне документы², когда журналисты и судебные органы соберут показания у оставшихся в живых или ранее покинувших ее ряды членов, деятельность этой секты (очевидно, обреченной после Джон­стауна на исчезновение) станет яснее, и многие возникающие сейчас представления, возможно, будут уточнены. Тем не менее, хотя сейчас еще нельзя дать развернутый ответ на все поставленные вопросы, имеющиеся данные позволяют выдвинуть гипотетическую версию о внутренних пружинах гайанской трагедии.

Но прежде о том, что представляют собой сами секты.

США выступают в качестве, если можно так выразиться, крупней­шего в мире «производителя», а также «экспортера» и «импортера» сект³. Достаточно сказать, что такие распространившиеся сейчас повсе­местно секты, как мормоны, адвентисты седьмого дня, пятидесятники, иеговисты — американского происхождения, a множество сект, возникав­ших в самых разных уголках мира, от Швеции (сведенборгиане) до Южной Кореи (мунисты), устремлялись в США и находили там бла­годатную почву. Так было на протяжении всей американской истории.

Исследователи религий пока не выработали единой, исчерпываю­щей типологии религиозных организаций и соответствующих им обще­употребительных терминов, но все же три основных типа религиозной организации  вырисовываются  в  социологии  более  или   менее  четко⁴.

Основной и наиболее характерный для американского общества тип — так называемая деноминация⁵. Это организации с соответствую­щей принципам буржуазного общества в США внутренней структурой (господством выборного начала, принятием решений большинством и т. д.), религиозно терпимые, не догматичные.

Иной организационной структурой обладают, скажем, завезенные в США католическая и православная церкви. Их структура складыва-

¹  Фактическая сторона этих событий подробно изложена в американской прес­
се, в частности в журналах «Тайм», «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт», «Ньюсуик» от
4  декабря   1978  г.  Эта картина   постепенно  пополняется  новыми  подробностями.

²  Джонс оставил после себя множество документов, он явно стремился к тому,
чтобы все происходившее в Джонстауне стало достоянием истории. К сожалению,
часть этих документов погибла, кое-что было растаскано. Значительная часть остав­
шихся материалов сейчас публикуется прессой. Особый интерес вызывают письма-ис­
поведи, направлявшиеся Джонсу сектантами (таков был своеобразный способ их
идеологической обработки); они опубликованы пока лишь частично.

³  Крупнейший английский исследователь сектантства Б. Вильсон пишет: «Сек­
тантские идеологии… были основной статьей американского экспорта, особенно пос­
ле второй мировой войны»  (В. Wilson. Religious Sects.London, 1970, р. 230).

⁴  Три характеризуемых ниже типа — не четко изолированные друг от друга
группы, а три «крайние точки», в пределах которых можно расположить отдельные
организации, и одновременно как бы три «измерения» для любой такой организации.

⁵  Таковы прежде всего важнейшие американские протестантские церкви — объ­
единенная пресвитерианская, объединенная методистская, объединенная церковь
Христа, епископальная и др. О понятии «деноминация» см. D. М а г t i n. А Sосio1оgу
оf Еnglish Religion. London. 1967; J. Wach. Тhe Comparative Study of Religions. Chicago.  1958.

27

лась в условиях монопольного господства этих церквей в обществе. Это авторитарные, строго иерархические организации, которые лишь с трудом и постепенно принимают буржуазно-демократические ценно­сти, отказываются от догматической нетерпимости, «деноминационали-зируются».

И наконец, третий тип — это секты. Как и организации второго типа, секты претендуют на абсолютную истину и нетерпимы. Но если названные во втором случае церкви — организации древние, идеологи­чески и организационно приспособленные к монопольному господству, секты — это недавно возникшие организации противопоставляющего себя обществу религиозного меньшинства⁶. Остановимся подробнее на их характеристике.

Прежде всего, только что возникшая секта — результат проповеди ее основателя, внушившего сектантам, что именно ему впервые откры­лась «спасительная истина». Как правило, внушить такую веру может лишь человек, обладающий сам огромной верой в себя и в свою избран­ность. Обычный источник такой уверенности — болезненная психика. Большинство основателей американских сект (основательница исчез­нувших сейчас шейкеров Энн Ли, основатель мормонов Дж. Смит, осно­вательница адвентистов седьмого дня Э. Уайт и др ) имели видения, слышали «голоса» и вообще так или иначе «общались» с потусторон­ним миром ⁷

Секта возникает на основе страстной и нерассуждающей веры в новое, непривычное, презираемое большинством общества учение. В секте царят энтузиазм, беспрекословное повиновение основателю; никакой правильной бюрократической или выборной организации, ха­рактерной для основных американских, церквей, в сектах быть не может.

При всем многообразии идеологий сект в них всегда присутствуют следующие логически взаимообусловленные элементы.

I. Это прежде всего представление о предшествующей основанию секты эпохе как времени заблуждений и страданий, будь то господство дьявола, отступления от истинно христианского учения и связанная с этим моральная деградация общества или (как у «черных мусуль­ман») господство белого человека и незнание черными своего собст­венного великого прошлого и своего предназначения⁸. Наличие подоб­ной негативной оценки прошлого оправдывает сам факт появления секты, ибо если сектантская вера — это великая истина, значит, время,

⁶  Секта существовать долго не может, она перерастает со временем в органи­
зацию иного типа. Те секты, которые не распадаются после смерти своего основателя
(что обычно и происходит), постепенно перерастают в деноминации. Есть, однако,
секты, которые смогли изолироваться от общества настолько, что в течение веков
сохраняют и обособленность и нетерпимость. В США это, например, амиши и братья-
хуттериты, секты германского происхождения, сохранившие язык и одежду XVI в.,
эпохи своего возникновения, и образовавшие изолированные от общества анклавы.
По отношению к таким сектам социологи иногда употребляют термин «установленные
(established или institutionalized) секты».

⁷  Основатели сект нередко прибегают и к обману, полагая, что истина, в ко­
торой они уверены, настолько велика и важна, что для ее распространения оправ­
даны все средства. Фанатизм этих проповедников, их вера в свою правоту, способ­
ность внушать веру в свое учение, религиозное рвение составляют их отличие от
обычных мистификаторов, злоупотребляющих чужим доверием.

⁸  О негритянских сектах см. А. Н. F а u  е t. В1асk Gods of the Metropolis. Negro Relgious Cults of the Urban North. Рhiladelphia, 1944; Е. Е s s i е n U d о m. В1асk
Naionalism. А Sеагсh fог аn Identity in Аmeriса. London, 1963; L_. Lоmах Whеn thе
Word is Given. A Rерогt оn Еlijah Muchammad, Ма1со1m X., аnd the В1асk Мuslim World. N. Y., 1963; Н. В r о t z. Тhе В1асk Jews of Наг1еm. N Y, 1970. См. также ав­
тобиографию Малькольма Икс (X. М а 1 с о 1 m. Тhе Аutobiogaphy оf Ма1со1m X.
N.Y., 1969).

28

когда этой веры не существовало, было эпохой великого заблуждения⁹. От идеологии секты зависит, какой именно взгляд на прошлое изби­рается в конкретном случае.

1. Это представление об основателе секты как о человеке, которо­му открылась абсолютная истина. Опять-таки осмысление его личности может быть разным. В идеологии секты он может считаться великим пророком (Дж. Смит, Э. Уайт), великим мыслителем (М. Бейкер Эдди) и даже богом (таинственный основатель «черных мусульман» Фард, другие основатели сект негритянских трущоб), но во всяком случае «великим» он должен быть обязательно.
2. Любой основатель преподносит ученикам некую истину, гаран­тирующую «спасение» от гибели всем тем, кто поверил в нее. Сектант­ская идеология с ее представлениями о прошлом, будущем и о личности основателя и составляет эту истину Сюда же непременно входят пред­писания конкретных действий, необходимых для «спасения», а также различных запретов, табу (например, адвентисты седьмого дня не дол­жны работать в субботу, «черные мусульмане» обязаны получить новые имена и фамилии и т.д.); существуют многочисленные моральные запреты и т. п. Обладание спасительным знанием делает сектантов святыми, непризнанной, но истинной элитой мира
3. Современная эпоха обязательно расценивается сектой как эпоха «переходная», когда истина уже явилась, но еще не победила, как время ожесточенной борьбы зла и добра, столкновения космического, но имеющего земной эквивалент в борьбе сектантов с окружающим миром.

5 Секта, само собой разумеется, верит в неизбежность победы открытой ей и воплощаемой ею истины. Поэтому в любой сектантской идеологии обязательно присутствует представление о том, что мир очень скоро будет радикально преобразован в результате окончатель­ной, космической победы сил добра. Неверующие, не обладающие спа­сительным знанием, будут уничтожены (или не воскрешены, или вос­крешены и вновь уничтожены) либо подчинены верующим, которые будут или единственными обитателями, или элитой нового, преобра­зованного мира.

Какой бы причудливой и оригинальной ни была проповедь осно­вателя, она неизбежно укладывается в приведенную выше схему. Поэтому сходство идеологий сект проистекает не из заимствования ими друг у друга (или у какого-то общего источника, вроде «Нового завета» ¹⁰) общих идей, а скорее из типологической общности психоло­гических «защитных механизмов», «срабатывающих» в сходных си­туациях.

Сектантские идеологии — порождение психологии людей, мучитель­но недовольных своей жизнью, своим положением в мире и не видя­щих «нормальных» путей к его изменению. Поэтому секты, как правило, организации бедняков, и в США среда, наиболее благоприятная для рождения самых экзотичных сект, где они появляются как грибы после дождя,— это городские негритянские трущобы¹¹. Низкий образователь-

⁹  Как правило, наряду с резко негативным представлением о непосредственном
прошлом в идеологии сект присутствует смутное представление о прекрасном дале­
ком прошлом — например, о мифологической эпохе прошлого величия черных (у «чер­
ных мусульман» и «черных евреев»), эпохе раннего христианства и т. д. «Золотой
век», которого явно нет в настоящем, проецируется одновременно и в прошлое, и в
будущее.

¹⁰  Секты, отвергающие или «отодвигающие» на второй план «Новый завет»,
поскольку их основатели претендуют на роль богов или «заслоняющих» Иисуса
Христа величайших пророков, воспроизводят эту схему как раз в наиболее яркой,
«классической» форме.

¹¹    Хотя в основном секты возникают в «низших» социальных слоях, есть и
исключения из этого правила. Характерно, что секты, объединяющие представителей

29

ный  уровень  обитателей  этих   кварталов  делает  их   восприимчивыми к примитивному, архаическому мифологизму сектантских идеологий.

Какие психологические потребности удовлетворяют сектантские идеологии? Униженных и несчастных они превращают в «истинную элиту», в обладателей высшего знания, в «спасенных», в то время как господствующая в обществе элита, которую сектанты ненавидят (одно­временно ей завидуя), превращается в псевдоэлиту. При этом сектанты уверены, что очень скоро, после недолгого «переходного периода», псевдоэлита погибнет, а они станут элитой не только по духу, но и вполне ощутимо и зримо. Таким образом, идеология секты спасает их от «комплекса неполноценности». Сектант, с души которого сни­мается мучительное сознание собственного бессилия и униженности, может обрести в себе силы, необходимые для того, чтобы порвать с пороками городских трущоб (в сектах негритянских гетто очень часто состоят бывшие наркоманы, проститутки, уголовники), начать новую, более упорядоченную жизнь, причем зримые успехи в этой новой жизни выступают для него как несомненные доказательства истинности при­нятого им учения. Наконец, в секте он находит ответы на все мучи­тельные для него вопросы, предлагаемая ему картина мира цельна, понятна, в ней — руководство для самых разных ситуаций, система необходимых предписаний на все случаи жизни. Наконец, что очень важно, он находит здесь среду близких, готовых ему помочь в трудную минуту людей, «чувство локтя».

Почему социальный протест, неудовлетворенность окружающей действительностью в США скорее, чем в других капиталистических странах, принимает сектантскую форму? Почему секты так распростра­нены именно в США? Очевидно, одной из важнейших причин здесь выступает и специфическое для Соединенных Штатов отношение к ре­лигии. Это страна, не знавшая в прошлом господства догматической иерархической государственной церкви, страна изначального плюра­лизма протестантских деноминаций (именно поэтому американская ре­волюция не приобрела антиклерикального характера). Идеология Сое­диненных Штатов взросла на религиозной терпимости, закрепленной отделением церкви от государства, и в то же время на признании высокой ценности христианства, религии вообще. Поэтому для массово­го американского сознания и поныне характерны одновременно и религиозная терпимость, и отсутствие антиклерикальных настроений в связи с высокой ценностью, придаваемой религии, и в то же время значительная степень нетерпимости к атеизму. Характерно замечание Д. Эйзенхауэра: «Наше правительство не имеет никакого смысла… если только оно не основано на глубоко прочувствованной религиозной вере; какая это вера, для меня неважно» ¹². Такое отношение к рели­гии содействует возникновению и распространению сект, тем более что последние способствуют сохранению устойчивости американского бур­жуазного общества.

Прежде всего секты канализируют в массу русел разнообразных религиозных идеологий социальный протест, который мог бы быть направлен в единое русло революционной социально-политической идеологии. Давая иллюзию выхода накопившейся у сектантов ненависти к окружающему обществу, они уповают на «сверхъестественное» реше-

«средних слоев», часто рядятся в псевдонаучные облачения (что видно хотя бы из самих их названий — «христианская наука», «сциентология») и концентрируют свое внимание на проблемах извлечения болезней, на проблемах, способных породить от­чаяние и безысходность у богатых людей. Для нашего времени характерен также уход в секты многих выбитых из колеи, люмпен-пролетаризировавшихся молодых выходцев из интеллигенции и буржуазии.

¹² Цит.   по:   W.   Н е г b е г g.   Ргоtеstаnt — Саtholic — Jew:  Аn  Еssay  in  Аmerican Religious Sосio1оgу. N. Y., 1956, р. 97.

30

ние мучительных для сектантов проблем и способствуют не включению их в сознательную политическую борьбу, а выходу из нее.

Что происходит с вновь возникшей сектой? Чтобы «выжить», она должна решить общие для всех сект проблемы. Прежде всего пробле­му организации и идеологической дисциплины, которая становится осо­бенно острой в момент смерти основателя, обладающего абсолютным авторитетом и властью. В это время энтузиазм сектантов и неминуемая внутренняя борьба за власть могут привести к появлению ряда конф­ликтующих авторитетов различных самозванных преемников основа­теля, носителей «абсолютной истины». Секта не развалится в этот мо­мент (а это как раз период максимальной «смертности» сект) только в том случае, если она осуществит замену личного авторитета основа­теля безличным авторитетом организации; отныне именно организация принимает   идеологические  документы,   обязательные  для   ее   членов.

Во-вторых, требуется решить проблему взаимоотношений секты с обществом. Даже если сектантов не преследуют, они все равно живут в крайнем напряжении, ибо все то, что для них свято, для общества в лучшем случае безразлично. Для снятия этого напряжения, для пред­охранения от идущих извне «вредных» идеологических влияний секта должна изолироваться от общества. Самыми разными путями ограничи­ваются контакты сектантов с несектантами: создаются предприятия, где работают лишь «свои», создаются собственные системы проведения свободного времени, образования, происходит внешнее выделение из общества за счет особой одежды (у «черных мусульман», у амишей и хуттеритов, раньше у квакеров), культивируется язык (происходит изучение арабского и еврейского негритянскими нехристианскими сек­тами, консервируется старонемецкий у амишей и хуттеритов и др.), наконец, предпринимается территориальное обособление (наиболее яр­кий пример — бегство мормонов в прошлом веке в район Юты и созда­ние там своего государства ¹³).

Иногда обособление бывает настолько прочным, что организация консервируется надолго. Но, как правило, достигается лишь необхо­димый минимум прочности и устойчивости. Во втором и третьем поко­лениях психологический климат секты меняется: «горячность веры» уменьшается, зато возникает привычка. Часто при этом происходит некоторое улучшение — за счет аскетизма, бережливости, упорного труда — социального положения сектантов ¹⁴. И ценности буржуазного общества начинают постепенно «проникать» в секту, внутренне преоб­разуя ее. Так буквально на наших глазах происходит бурный процесс «обуржуазивания» фанатичной, привлекшей к себе в 60-е годы всеобщее внимание негритянской секты «черных мусульман».

Таким образом, секты не просто канализируют социальный протест в относительно безопасное русло, но и способствуют усвоению буржуаз­ных ценностей представителями наиболее психологически чуждого им, социально взрывчатого слоя.

История американских сект отнюдь не идиллична. В их рядах находили и находят место люди фанатичные, часто одержимые нена­вистью к греховному миру. Эта история знает «мормонские войны», вооруженную борьбу отстаивающих свою независимость и веру (включая  принятый  ими  в  то  время  принцип  многоженства)   членов

¹³  Американские сектанты часто создают поселения, коммуны с общей собст­
венностью. Наиболее известны процветающие и поныне коммуны хуттеритов. В этом
смысле образование «Народным храмом» коммуны в Гайане — явление вполне нор­
мальное для сект. С той лишь разницей, что идеологическое обоснование в данном
случае, как мы увидим, было своеобразным.

¹⁴  См. G. Schwartz. Sесt Ideologies and Sосiа1 Status. N. Y., 1970, а также
статьи в сб. «Religious Моvements in Соntemрогагу Аmeriса». Еd. by I. Zагеtskу аnd
М. Lеоnе. Рrinceton, 1974.

31

этой секты с американскими войсками и поселенцами в Юте, знает убийства отступников «черными мусульманами» и др. В целом, однако, американское буржуазное общество максимально стремится смягчить конфликт с сектами, идя им на самые разные уступки, разрешая сек­тантам не служить в армии, не салютовать флагу, создавать свою си­стему образования и т. д.

Поэтому трагическое событие в Джонстауне объяснить значительно труднее, чем, например, самосожжения раскольников, преследуемых православной церковью и государством. Очевидно, финал истории «Народного храма» связан с каким-то глубоким своеобразием этой секты. В чем же это своеобразие?

Идеология и организация «Народного храма», как и любой секты, центрированы на личности основателя, Джима Джонса. Кто же такой был Джонс?

Он родился в 1931 г. в городе Линн, в Индиане, в семье рабочего. По словам Джонса, мать его была наполовину индианка (что его род­ственники отрицают), а отец — белый расист, член ку-клукс-клана. Родители жили плохо и в 1945 г. разошлись. В 1949 г. Джонс женился на медсестре Марселин Болдуин (она погибла вместе с ним в Джон­стауне). В 1959 г. он окончил вечернее отделение университета в Индианаполисе.

Идейно Джонс являет собой яркий пример бунта детей против отцов. Джонс вспоминал, что отец бил его за то, что тот дружил с негритянскими детьми. Но, как часто бывает при бунте детей против отцов, радикально меняя идеологию, дети наследуют психологию пред­шествующего поколения. Отец Джонса был правый экстремист, сам Джонс стал экстремистом левым, не нашедшим места ни в какой орга­низации и оказавшимся «революционером-одиночкой». Его кумиром становится «герой» западных «ультрареволюционных» интеллигентов Мао Цзэдун (кумир этот, правда, пошатнулся в его глазах после аме­рикано-китайского сближения). Одновременно Джонс становится религиозным проповедником. Возможно, началось все это случайно. Есть сведения, что, когда ему было 14 лет, черные друзья приглашали его читать Библию в своих конгрегациях. Увлекшись затем левым экс­тремизмом, он не оставляет, однако, и проповедничество. Как же Джонс совмещал свои крайне левые убеждения с религиозными пропо­ведями? Почему он выбрал такой путь?

Сам Джонс впоследствии вспоминал, что он пытался вначале «прямо заявить» о своих политических убеждениях, но лишь наталки­вался на враждебность и преследования, после чего он и принял маску религиозного проповедника ¹⁵. Занятие в США привычное и почтенное.

Второй причиной такого выбора была естественность обращения к наиболее социально-взрывчатому слою, представители которого в 60-е годы неоднократно устраивали бунты, к исполненному отчаяния и не­нависти негритянскому люмпен-пролетариату. Но при всем бунтарском духе этого слоя его представителям труднее усвоить атеистическую идеологию, зато очень легко — любую другую, облекающую социальный протест в сектантски-религиозную форму. Джонс решает создать свою секту ¹⁶ и использовать ее «в революционных целях». Как сказала же-

¹⁵  «Тhе New Yогk Тimes», Dесеmbег 20, 1978.

¹⁶  Появление в негритянских трущобах белого проповедника, не жалевшего сил
для помощи черным, берущего под свою опеку бездомных детей (Джонс усыновил
восьмерых, в том числе негритенка и кореянку), причем проповедника какой-то
«своей», необычной религии, несомненно, создавало «сектообразующую» ситуацию.
Достаточно было, чтобы он вдобавок кого-нибудь «исцелил»,— и найдутся люди,
которые провозгласят его новым Иисусом Христом. Джонс к тому же основатель­
но подготовился к своей роли, изучив «опыт» двух других негритянских сект —
«епископа благодати» и «божественного отца» («Newsweek», Dесеmbег 4, 1978, р. 28).

32

на Джонса: «Джим пользовался религией, чтобы отвлечь людей от религиозного опиума» ¹⁷. В Индианаполисе Джонс создает общину, с 1963 г. именующуюся «Народным храмом».

С другими основателями сект Джонса роднит гипертрофированное представление о собственной личности. Джонс — несомненный невро­тик с паранойяльными тенденциями. Однако это представление у не­го— все же не результат галлюцинаций, как у Э. Ли, Э. Уайт, Дж. Фокса или И. Сведенборга. Джонс не был человеком, ушедшим в мир собственных грез. Он был устремлен «вовне», активно и с успехом уча­ствовал в политической деятельности, что для основателей сект совсем не характерно. И идеология Джонса—это не создающая совершенно фантастический мир религиозная идеология, а идеология экстремист­ского политического сектантства. Вот как вырисовывается это миро­воззрение из высказываний Джонса и сохранившихся документов.

Американское общество клеймится им как буржуазное, расистское, милитаристское. В этом обществе заправляют зловещие ФБР и ЦРУ, которые плетут заговоры. Надвигается страшный экономический кри­зис, после которого произойдут подготавливаемый ими фашистский пе­реворот, сопряженный с массовым истреблением черных, и ядерная война ¹⁸. Сам Джонс мыслится как один из величайших вождей, пре­емник и продолжатель дела великих революционеров. Он — единствен­ный, видящий неизбежность этого страшного будущего и прокладыва­ющий путь к «социализму-коммунизму» ¹⁹.

Секта Джонса подготавливается специально в расчете на близ­кий социальный катаклизм. В будущем хаосе она выступает как спло­ченная дисциплинированная сила, которая организует мятущихся лю­дей²⁰, распространит выработанные в своих коммунах новые формы жизни и спасет этим общество. После чего наступит всеобщее благоден­ствие, а Джонс и его люди, спасшие других от хаоса, станут элитой в этом благодарном им обществе…

Довольно типичная левацко-экстремистская идеология, не такая уж далекая от воззрений Мао или Пол Пота, разве что, может быть, чуть грубее, гротескнее. И одновременно она близка к идеологии религиоз­ного сектантства. Можно даже сказать, что это обычная идеология ре­лигиозного сектантства, но лишенная «потусторонней перспективы» и перенесенная в земной план; она не создает условного, фантастического мира, а карикатурно интерпретирует реалии этого мира.

Именно отсутствие в идеологии Джонса «потусторонней перспек­тивы» имело очень важные следствия для внутреннего строения и судьбы основанной им секты. В обычной идеологии религиозной секты высшая ценность —спасение за гробом, и средство его достижения — вера; у Джонса высшая ценность, эквивалент «спасения» — земной ус­пех. Средства для его достижения — это действия секты. Для Джонса его люди —не группа избранных обладателей истины, которые будут вместе с ним наслаждаться загробным блаженством, а скорее отряд, который должен выполнить определенное задание. Поэтому дисципли-

‘»‘ «Тhе New Yогk Times», Nоуеmbег 26, 1978.

¹⁸  Как уже говорилось выше, в сектантских идеологиях обычно присутствует
представление об утраченном времени добра и истины. Есть ли нечто подобное у
Джонса? Во-первых, у него прослеживается идеализация «доиндустриального обще­
ства» (см. интервью в журнале «Экспресс» от 20 декабря 1978 г.. данное французом,
бывшим членом секты). Во-вторых, в этих документах сквозит идея об утрате всеми
революционерами  (кроме Джонса)  чистоты революционного учения.

¹⁹  В одном из многочисленных писем сектантов Джонсу сказано: «Ты претво­
ряешь в жизнь принципы социализма-коммунизма более высокие, чем кто-либо во
всем мире»  («Newsweek, Dесеmbег 4, 1978, р. 39).

²⁰  Один из джонсовнев заявлял: «Мы должны быть цельной группой, которая
организует других людей, когда они будут метаться в панике» («San-Francisco Ехаminer», Аugust 14, 1977).

2   «США» М.6

33

на, повиновение сектантов для него важнее их «правильной» веры, и он может внушать своим сектантам любые заведомо для него ложные идеи, лишь бы достичь этой дисциплины, применяя методы, напомина­ющие методы русского «революционного» авантюриста прошлого века С. Нечаева.

Социальный состав «Народного храма» поразительно неоднороден для секты. Он состоял как бы из двух частей. Была в нем группка мо­лодых выходцев из высших слоев американского общества, выпускни­ков или бывших студентов элитных университетов, представителей характерного для 60-х годов слоя мятущейся, бросающей вызов буржу­азному обществу молодежи. Эти люди, вероятно, разделяли истинные взгляды Джонса. Но основную (80—90%) массу сектантов составляли представители едва грамотного негритянского люмпен-пролетариата. Люди, способные поверить скорее в магию амулета и загробное бла­женство, чем в «революционную» проповедь Джонса. Они охотно по­верили, что Джонс воскрешает мертвых, излечивает от рака, что он всевидящий, что его фотографии обладают, подобно иконам, магиче­скими свойствами — одна может предохранять от пожара, другая — от болезни, третья — от несчастного случая и т. д. Джонс был для них спасителем, богом ²¹. Прекрасное будущее, к которому он обещал при­вести, включало, очевидно, и загробное блаженство (известно, что уче­ние Джонса предусматривало новые воплощения после смерти, которые зависели от поведения в «этой» жизни) ²².

«Народный храм» нельзя понять без учета того, что сектанты дей­ствительно были глубоко преданы Джонсу, верили ему, любили его. У него они нашли смысл жизни, уважение к себе. Они впервые обща­лись с образованными белыми, которые не снисходительно «заботились» о них, но жили с ними, как равные с равными. Бывшие наркоманы, проститутки, «отребье» трущоб впервые ощутили себя людьми. Жизнь в коммуне освободила бедняков от постоянной неуверенности в завт­рашнем дне, здесь кусок хлеба был гарантирован, все проблемы реша­емы, царил порядок; для многих сектантов это уже был переход из «ада» в «рай». Террористический режим в «Храме» держался не на одном лишь страхе: прежде всего он предполагал веру.

И тем не менее проблемы повиновения должны были стоять в секте особенно остро в силу ее крайне разнородного (психологически, культурно, даже идеологически) состава и пронизывающей ее жизнь системы лжи и манипуляций.

Вновь вступивший в секту Джонса попадал в сложную иерархиче­скую организационную структуру. Наверху ее стоял, естественно, Джонс, ниже—12 «ангелов», затем «Комиссия храмового планирования» (около 100 человек) и другие комиссии, затем сектанты, живущие в коммунах, затем аморфная масса «неполных» членов секты.

²¹  Один из бывших сподвижников Джонса говорит, что когда тот переехал в
Калифорнию, то «перестал называть себя воплощением Иисуса и начал называть
себя просто Богом» («Тimе», Dесеmbег 4, 1978, р. 13). В письмах сектантов, написан­
ных ими уже в Джонстауне, Джонс именуется «спасителем». В одном письме гово­
рится: «Отец — чудесный, чистый… и сверхъестественный» («Тime», Dесеmbег 11,
1978, р. 41).

²²  ««Тhе New Yогk Times», Noуеmbег 30, 1978. В хаосе принятых сектой взглядов
трудно определить грань между действительными воззрениями самого Джонса и
тем, что предназначалось для других. Верил ли сам он, например, что американское
правительство готовит газовые камеры для негров, или только их запугивал этим?
Всерьез ли он верил, что есть «мистическое соответствие» между его жизнью и дея­
тельностью великих революционеров («Тhе New Yогk Times», Noуеmbег, 29, 1978,
р. а-14), или выдумал это для сектантов?

34

Джонс стремился сделать так, чтобы попавший в секту уже не мог выйти из нее. При вступлении не только требовалось передать сек­те все имущество (что характерно для любой секты, живущей комму­ной), но члены ее должны были подписать письменные признания в преступлениях, которых они не совершали, расписываться на чистых листах бумаги, где потом можно было воспроизвести что угодно, и т. д. Люди чувствовали себя заговорщиками, носителями «тайны», которую нельзя было «предать».

Для поддержания дисциплины применялись террористические ме­тоды, публичные порки, другие виды телесных наказаний, а в Гайане — и «лечение» непослушных депрессантами. Большое место занимали разные публичные «проработки», выступления с «самокритикой», пи­сание разного рода заявлений-исповедей, найденных во множестве в Джонстауне. Наконец, Джонс попросту запугивал потенциальных от­ступников убийством.

Все это в целом создало группу беспрекословно повинующихся Джонсу людей. Как же он их использовал, в каких взаимоотношениях эта группа находилась с обществом?

Созданная в расчете на грядущий катаклизм секта Джонса «по­ка» используется им в политической борьбе. Развернутая Джонсом по­литическая деятельность проходила довольно успешно. Секта была мобильным, эффективным организмом: по единому слову Джонса лю­ди ночи напролет сочиняли письма протеста (или в поддержку), под­писываясь не только своими, но и вымышленными именами, они могли мгновенно явиться на любой митинг, поддерживать — или, наоборот, срывать — выступления ораторов. Голосовали они, естественно, так, как приказывал им Джонс. Это делало секту определенной политической силой в городах, где она последовательно базировалась. Еще один фактор способствовал политическому влиянию Джонса — его благо­приятный «имидж» в либеральных кругах.

Дело в том, что «эзотерическую» идеологию Джонса знала лишь очень узкая группа. Внешне же она выглядела как левая, антирасист­ская, но все же реформистская идеология с неким (каким именно, толком никто не знал и не интересовался) не навязываемым никому особым религиозным аспектом. И политические действия Джонса со­ответствовали этому либерально-реформистскому «имиджу»²³.

Более того, он и его секта служили живым укором американским либералам. Те выступали за права черных, за борьбу с трущобами и т. д., но это не мешало им оставаться людьми своего круга; другое дело — жить среди неграмотных бедняков, деля с ними их тяготы в мире трущоб. Для либералов Джонс был человеком, который делает то, о чем они только говорят.

Политическое влияние Джонса проявляется уже в Индианаполисе, где он стал занимать относительно важный пост председателя комис­сии по гражданским правам. Но это влияние, конечно, было совсем не тем успехом, который был нужен Джонсу, и оно было сопряжено с постоянным страхом разоблачения.

И как только нависает угроза (церковные круги заинтересовыва­ются шарлатанскими исцелениями от рака, власти — передачей сектан-

²³ Один из парадоксальных моментов в деятельности Джонса: либералом он был не только на словах, но и на деле; «революционность» его, собственно, ни в чем не проявлялась, а его действия ограничивались политическими и благотворитель­ными акциями в помощь беднякам и никак не выходили из рамок умеренности. Джонс полагал, что, пряча свою «революционность», он этим «водит за нос» бур­жуазное обшество. На самом же деле, вступив в политическую игру и спрятав свою «революционность», он был вынужден принять правила этой игры.

тами всех прав на собственность секте и другими неясными аспектами ее жизни), Джонс бросает все и с группой преданных ему сектантов переправляется в Калифорнию, в штат, где число сект бесконечно и появление новой не способно никого удивить, даже заинтересовать.

Вначале секта обосновывается в городишке Юкайе, где быстро приобретает влияние, затем Джонс перебирается в Сан-Франциско.

Здесь наступает расцвет «Народного храма». Секта растет, в ней около 2 тыс. человек и не менее 20 коммун, отделения в Лос-Анджеле­се и других городах, ей принадлежит (результат передачи собственно­сти и заработка сектантов, пожертвований «со стороны» и деловых операций) собственность стоимостью до 10 млн. долл. Политическое влияние Джонса достигает пика. Кто только ни побывал у него в «хра­ме», и с кем только он ни фотографировался! Впоследствии, после джонстаунской трагедии, когда искавшая «козла отпущения» амери­канская пресса начала обвинять гайанское правительство в «недосмот­ре», власти этой страны опубликовали рекомендательные письма, с которыми приехал к ним Джонс. В том числе письма сан-францисских мэров Дж. Москоуна и Дж. Алиото, а также вице-президента США У. Мондейла (написавшего Джонсу: «Известная мне глубокая вовле­ченность вашей конгрегации в важнейшие социальные и конституцион­но-правовые проблемы нашей страны служит для меня источником ве­личайшего вдохновения»), министра здравоохранения, образования и социального обеспечения Дж. Калифано, покойного сенатора и канди­дата в президенты Г. Хэмфри, бывшего директора Национальной ассо­циации содействия прогрессу цветного населения Р. Уилкинса. К Джон­су и сектантам приходили губернатор Калифорнии Э. Браун и вице-губернатор М. Димелли²⁴, он фотографируется вместе с Розалин Кар­тер, женой будущего президента, после того как помог ей организовать собрание во время шедшей тогда предвыборной кампании.

Но этот успех сомнителен для «революционного мессии»—и непро­чен. Чем больше известность, тем сильнее страх разоблачения. И ког­да действительно появляются разоблачительные статьи (в журнале «Нью Уэст»), реакция на них Джонса вновь паническая, как в Индианаполисе. В июле 1977 г. он отправляется с группой сектантов в Гайа­ну²⁵, а в августе, после громогласных статей в «Сан-Франциско экземинер», переправляет туда основную массу своих последователей.

В созданном им Джонстауне основатель секты, очевидно, сбрасы­вает религиозную маску и освобождается от необходимости считаться с американскими порядками. Его проповеди становятся более откровен­ными. Но для стареющего «великого революционного вождя» коммуна в Гайане и роль деревенского царька—это крах. Джонс опускается и «распоясывается», его внимание все больше поглощают сексуальные оргии, наказания провинившихся становятся все изощреннее, с элемен­тами садизма, Джонс превращается в мелкого тирана.

Но и Джонстаун, убежище, которое он создал ценой отказа от деятельности в США, ставшее свидетельством провала его честолюби­вых планов, не приносит ему покоя. Джонс убежден, что и здесь до него доберутся. Он панически боится ФБР, ЦРУ. Ему, «великому ре­волюционеру», ведшему дьявольскую игру с властями, они этого не простят. Возможно, агенты уже здесь, среди сектантов. Он планирует бежать куда-то дальше, в другие страны, недоступные для  ФБР. Но

²⁴  «Тhе .New Керublic», Dесеmbег 2, 1978, р. 6.

²⁵  Выбор этот понятен. Гайана — многорасовая страна с громадным преоблада­
нием черных и индейцев, говорящих на английском языке, которой идеологически
близка идея сельскохозяйственной коммуны, и вообще этой стране нужны люди, ос­
ваивающие ее бескрайние джунгли. Сейчас в Гайане нашли убежище несколько нег­
ритянских сект, эмигрировавших из США, в основном близких к «черным евреям»
(«Тhе Nеw YогK Times», Nоуеmbег 27, 1978).

35